Он был романтик боя

Удивительно везучий в фронтовой жизни, он Великую Отечественную войну прошёл с первого до последнего дня, прошагал от молдавской границы до города Воронежа, затем дошёл до Берлина, и далее до Эльбы. К тому же успел на японскую войну.

Восемь раз ранен, дважды контужен. А наград боевых — не счесть. Это наш с вами земляк, старший сержант Яркалов Алексей Назарович. Имя это в родном Башкортостане пока что мало кому известно.

Родом из деревни Инзелга (Игенйылга) Гафурийского района, свои юношеские годы провёл в Туркмении, а после войны трудился в Таджикской республике. Приезжал на малую родину при всех орденах и медалях, но со стороны властей к собственной персоне особого внимания не обнаружил, поэтому, надо полагать, и оставался известным лишь узкому кругу родственников.

Пишущему эти строки об Яркалове было известно с давних пор. Наши деревни Инзелга и Кутлугуза, что в Гафурийском районе, — близкие соседи. Помню, как в послевоенные годы среди односельчан шёл разговор о «полном кавалере, равном Герою Советского Союза». Односельчане отнеслись к нему с подобающим уважением. Но при этом всех смутило то обстоятельство, что у Героя имя чужеродное. В мальчишестве он был известен как Ярикеев Хуснулла Хабибназарович. Отец и мать тоже недоумевали, но факт остаётся фактом…

В своё время, когда я принимал участие в поиске героев под руководством фронтовика и журналиста, полковника Булатова Газия Гадиятовича, известного в поисковом деле, я сообщил ему о предполагаемом месте жительства Яркалова-Ярикеева. Было это в начале 70-х годов прошлого века. Нам удалось узнать домашний адрес, но наши письма остались без ответа. Так Яркалов-Ярикеев оказался вне списка 38 полных кавалеров ордена Славы. Наши запросы в Центральный архив Вооружённых сил в г.Подольске Московской области также словно канули в воду...

Но оставлять Героя безызвестным в родной республике нельзя. В дни работы в читальном зале названного выше архива я запросил материалы и на Яркалова. Как по мановению волшебной палочки, на стол легли подтверждающие документы. Это — копии наградных листов, объёмистая книга в красной обложке — «Краткий биографический словарь. Кавалеры ордена Славы трёх степеней», Москва, Военное издательство, 2000 год. На странице 671 сведения о нём, Яркалове А.Н., и его портрет величиной с кончик пальца. Радостям моим не было предела! Наконец-то! К этому результату я шёл долгими годами безуспешного поиска. И на тебе, Герой передо мной, будто собственной персоной.

Но вернемся в прошлое. Пocлe запросов удалось заполучить из Таджикистана очерк о Яркалове, и в нем бросилось в глаза немало надуманного. Например, о том, как мальчик, оказавшись беспризорником, бродил по базару в городе Ашхабаде и его подобрал добрый человек. Воспитывал до призыва в армию и нарёк по своему усмотрению. Однако правда состоит в том, что Хуснулла подался в сытый край вовсе не беспризорником, а по приглашению родственников, чужое имя присвоил себе, поддавшись моде — в довоенные годы это не в новинку было…

Артиллерийский полк, в рядах которого состоял Яркалов, в июне 1941 года находился в Бессарабии, близ румынской границы. В тот утренний час 22 июня, когда немцы, вероломно нарушив государственную границу СССР, напали на нашу территорию, полк был поднят по боевой тревоге. Было понятно: это — война. Артиллеристы достойно проявили себя с первых минут вероломного нападения немцев.

Как известно, в эти часы (на рассвете 22 июня 1941 года) в кабинете И. В. Сталина нарком обороны маршал Г.К.Тимошенко докладывал о начале бомбардировок городов нашей страны немецкой авиацией и переходе войск Германии через государственную границу СССР. Однако в ответ услышал: «Может, это провокация?» Даже после того, как Тимошенко сообщил о нарастающих размерах катастрофы, Сталин произнёс: «Если нужно организовать провокацию, то немецкие генералы бомбят и свои города». И немного подумав, добавил: «Гитлер, наверное, не знает об этом».

Вот в такой противоречивой обстановке сержант Яркалов и его боевые товарищи вступили в бой. Заставили немцев приостановиться, даже отойти на некоторое расстояние назад и окопаться.

 

Как тяжело это — отступать

 

В полку Яркалов был признанным мастером меткого огня, отличником боевой и политической подготовки. Дым от взрывов немецких снарядов застилал глаза, застревал в горле, но однополчане, защищая подступы к молдав­скому городу Тирасполь, стояли уверенно. Гаубица Яркалова работала беспрерывно.

Полк был одним из лучших в военном округе. Воины прошли хорошую выучку. Под напором превосходящих сил противника пришлось отступить. Откатывались назад в организованном порядке, нанося вражеским войскам ощутимый урон и заставляя их задерживаться для пополнения сил. Уже потом стало ясно, что высшее командование, не имея сведений о намерениях противника и страхуя себя, приказа на открытие огня по врагу не отдавало.

Сержант Яркалов состоял в батарее капитана Ширшова. Стоило немцам высунуться для атаки — батарейцы метким огнём прижимали их к земле. Остановив и нарушив боевые порядки противника, наши солдаты приобретали драгоценные минуты и часы для организованного отступления.

Спустя годы Алексей Назарович с грустью вспоминал: «Знаете, как это тяжело и позорно — отступать. Мы же готовились бить врага на его собственной территории, притом с малыми потерями с нашей стороны. Мы видели, как многие наши части не успевали сняться с места, немцы их окружали, в кольцо брали. Уже потом, спустя десятилетия, мы узнали, что Сталин и его военачальники в первые дни войны не давали разрешения ни на открытие огня, ни на отступление. Лишь после долгих сомнений, через трое суток Сталин дал директиву начать контрнаступление и перейти государственную границу. Вот в какой обстановке мы вели бои. Удивляюсь, как уцелел наш командир полка».

Полк отступал в первые дни до города Кишинёва и вновь занял оборону. Артиллеристы основательно окопались, потому что верили: перелом должен наступить. Но ожидаемое не сходилось с реальностью. Немцы и румыны продолжали наступать с фронта и с флангов. Вскоре обнаружилось, что начали наседать и с тыла. И тут — подразделения диверсантов, переодетых во всё советское. С первого взгляда — наши. Но как начнут стрелять в спину...

После утомительных боёв артполк, вырвавшись из окружения, приблизился к украинскому городу Ровно. Остановился для отдыха. Воспользовались тем, что оторвались от преследования немецкой авиации и танков. Потери были большие, но полк продолжал сохранять боеспособность. Солдаты, ощутив относительно благоприятную ситуацию, предались простым житейским занятиям: умывались, чистились, перевязывали раны. Конечно, первым делом приводили в порядок орудия и боеприпасы.

Вдруг... Эту весть принес из штаба полка старшина Краснобаев: в город Ровно вошли немцы, притом переодетые диверсанты.

«Так и думал», — произнёс капитан Ширшов, объявляя тревогу. Разведка доложила, что противник находится за лесом. Да, бинокль не обманывает: одеты во всё красноармейское, но нетрудно угадать, что это немцы.

Комбат спешно начал расставлять расчеты. При этом обнаружил, что одного орудия недостаёт. Из поля зрения исчез Яркалов. «Вот, сорвиголова, — думает комбат, — как бы в руки диверсантов не попались».

Тем временем группа немцев стала приближаться. Пора скомандовать «огонь!». Но тут, откуда ни возьмись, раздались выстрелы из-за большого куста. Снаряды один за другим ложились точно перед шеренгой переодетых. Те вынужденно рассыпались и отступили. В эту минуту комбат догадался, что огонь ведёт расчёт Яркалова. «Чёртов сын, — подумал Ширшов, — почему он действует без приказа и команды на открытие огня?» Однако результат есть, Яркалов занял позицию наиболее выгодную, тем самым нанёс по врагу верный удар. В итоге немцы не были допущены до ближнего боя. Рассыпавшись после первых ударов, решили изменить тактику и попытаться зайти с фланга...

«У меня был наводчик Жора Юлдашев, — вспоминает тот эпизод Алексей Назарович, — я ему говорю: а ну-ка, установи прицел на ту вон одинокую сосну. Ну, на самую приметную. Так и получилось, что немцы вышли из леса как раз на этом месте, мы их как ножом резанули. Жаль сосну, ну что поделаешь. Мы сыпанули на них фугасно-взрывным».

Но торжествовать победу над врагом было рановато. Через некоторое время из леса показалась следующая группа переодетых, многочисленнее первой. Разделившись надвое, решительно пошли в наступление. Но опять успеха не имели. Пока одни расчёты стреляли по ним фугасно-взрывными, другие расчёты были подняты в атаку. Атакующие артиллеристы заставили немцев повернуть назад и гнали, пока те не рассеялись в лесу. При этом мало кому из них удалось остаться в живых.

И прежде случались удачные бои, но этот, когда на расположение полка готовилось внезапное нападение переодетыми фашистами, — этот далеко необычный бой вошел в историю полка как особо дерзостный со стороны врага и особо решительный со стороны батареи капитана Ширшова. Смелость и решительность батарейцев были оценены. Только с тем исключением: об инициативе и самостоятельности командира расчёта Яркалова никто не говорил.

Спустя годы Алексей Назарович свой поступок оценивал так: «Мы доказали фашистам и самим себе, что можем не только бить, но и гнать, а то и брать их в плен. Не так страшен чёрт, как его малюют. И на нашей улице будет праздник».

Предстоял дальний путь на восток, вглубь страны. Да так далеко, что и не мыслилось. Артполк участвовал в обороне многих городов. К сожалению, многих лучших мастеров огня пришлось оставить убитыми на полях сражений. В гаубичном расчёте Яркалова, кроме Юлдашева, весь состав обновился. Сам Яркалов обходился лёгкими ранениями. Но от орудия ни на шаг.

Жарким летом 42-го занимали оборону близ Воронежа. Даже в тени столбик термометра поднимался выше отметки 30°. Артиллеристам приходилось ещё жарче. Замок орудия настолько накалялся, что даже в перчатках обжигал руки. Но самое страшное было связано с трупным зловонием. Сонмища мух висели чёрным облаком.

«Мне приказали соорудить огневую позицию у магистральной дороги, идущей к заводу «Электросигнал», — вспоминает Алексей Назарович. — Однако речь не шла о защите самого завода, немцы его не бомбили. Пролетая над корпусами, методично разрушали только жилые кварталы».

Бои, налёты вражеской авиации продолжались круглые сутки. В один из дней Яркалов решил-таки вырвать часок для сна. Положив голову на скатку шинели, уснул. Но вскоре соскочил, ничего не понимая. Мир сотрясался от гула бомбардировщиков. В эту минуту его отбросило и ударило обо что-то. Чуть придя в себя, обнаружил, что полон рот земли. Нашёл в себе силы выскочить наружу и побежал. Увидел, что старшина Краснобаев тоже бежит. На них пикирует «юнкерс». За секунду растянулись на земле. Яркалов прикрыл голову скаткой. Взрыв. Наш герой, вновь охваченный волной, поднимается в воздух, летит куда-то и ударяется об землю...

Ощущение времени и пространства утрачено. Лишь одно осязаемо: болит всё тело. Впал в беспамятство. Нашёл его Юлдашев. Вынул изо рта набитый грунт. Оказал первую помощь. И, обхватив голову, заплакал: «Всё, товарищ командир, заряжающий погиб, ты контужен, снаряды разбросало. Плохо дело».

Яркалова поразила тишина. Ещё сильнее — разруха. От запаса боеприпасов остались одни щепки. Орудие вынесло на край огромной воронки. Рядом раскиданы изуродованные тела товарищей.

Немецкое командование, желая взять реванш за зимнее поражение под Москвой, планировало подойти к столице с юго-востока, усилило наступление на Воронежском направлении. Однако прорвать систему обороны наших войск у гитлеровцев сил не хватило. Важнейший индустриальный город Воронеж крепко оборонялся. Немцам пришлось ограничиваться жестокой бомбардировкой Воронежа, да отдельными прорывами на стыках дивизий.

Яркалов вскоре пришёл в себя и заговорил в привычной манере. И даже поспорил с Краснобаевым. «Мы ещё повоюем, Петро, — твердил ему. — Сила на нашей стороне. Земля наша. Понял, как она нас спасла! И мы вернулись в строй. Давай, восстановим боевой порядок. Неровен час, немцы ещё пойдут с атакой». Тут он попытался сдвинуть орудие. Не смог. Из носа потекла кровь. «Контузия начинает сказываться», — определили товарищи. Первым делом убрали тела погибших. Затем поправили орудие. Но Яркалова к работе не допустили, его к комбату послали просить боекомплект.

Из послевоенных записок полковника Ширшова, бывшего командира батареи: «Поистине, Алексей Назарович был железный человек. Он участвовал во многих боях и операциях. И никогда я не слышал из его уст слов «трудно» или «невозможно». Единственное, что он просил, это побольше снарядов. И выбирал позицию наиболее опасную. Требовательный к себе и подчинённым, он сам взваливал на себя основную часть боевой работы, в какие бы сложные условия не попадал. У Воронежа наша батарея в течение семи дней удерживала натиск гитлеровцев, не оставляя позиции до прихода подкрепления. Обороняя завод, расчёт Яркалова смело вступал в единоборство с танками противника. Сам Алексей Назарович в этом бою подбил одну гитлеровскую машину, действовал, заменив тяжело раненого наводчика. За этот бой под Воронежем он получил свою первую награду — медаль «За отвагу».

Командиры обычно скупы на похвалу. Из написанного Ширшовым видно, что награды Яркалову полагались и за заслуги в прежних боях. Но тогда, в первый год войны, об орденах и медалях речь почти не заходила. Вся сложнейшая задача состояла в том, чтобы остановить вражеские войска. Конечно, не за награды воевали. Важнее было добиться перелома в ходе войны. Солдаты жили одной мыслью: одолеть, изгнать, победить врага. Яркалов не был исключением. Мастер меткого огня, выдумщик хитрых и ловких манёвров, он на своём месте был незаменимым, лучшим младшим командиром.

 

Герой, которого не знают на Родине

 

У каждого, совершившего подвиг, есть имя и малая Родина. Так вот, именно на малой родине должны знать Героя. Чтоб родные, односельчане могли бы подойти к нему, пожать руку, потрогать знаки отличия, похлопать по спине, повосхищаться искренне. И гордиться. Передавать свою гордость из поколения в поколение. Как не гордиться! Он вроде бы был такой же, как мы с тобой, ведь вместе босиком бегали, из одного ручья пили, в одном озере барахтались и в одну школу ходили. А как отличился — Герой!

Командиры не раз отмечали Яркалова за то, что он умеет выходить из боя победителем. В дни горьких отступлений его расчёт нередко ставился в арьергарде, то есть принимал огонь противника на себя.

Из воспоминаний Героя: «Бои в отступлении — это не самое досадное. На тебя наступают, ты отбиваешься. Думаешь, вот я им сверну шею и начну откатываться. Вдруг обнаруживается, что пытаются зайти справа или слева. Угрожают окружением. Вот что страшно. Приходится отстреливаться и отступать. Быстро менять огневые позиции, создавать ложные, маскироваться, бить без промаха — всему этому мы учились день за днём. Пишут, что немцы давили на психику. И мы создавали столько шуму из ничего, что те со страху драпали. Или взять их «тигры». Уж хвастались, убеждали, что нам не спастись. Ничего, загорались «тигры» в два счёта. И пехоту, вооружённую автоматами, мы заставляли кланяться перед советским солдатом. Ловко прижимали к земле, а то учили отползать назад...»

 

«Сопроводить пленного генерала в штаб!»

 

Конечно, отступление наших войск дорого обошлось. Но пришёл тот день, когда Яркалов свою гаубицу начал катить вперёд, на запад. Гонит, преследует и уничтожает врагов их же приёмами. Он стал опытным командиром. В цепкости, умении находить выход из любого положения ему равных нет. Имеет выдержку, ориентируется в любой сложной ситуации. В составе 133-го гвардейского стрелкового полка 44-й гвардейской стрелковой дивизии он участвует в освобождении Воронежской, Курской, Ворошиловградской областей.

Солдаты на войне своих путей не выбирают. Дивизия выводится на до­укомплектование: пополнение личным составом, вооружением. Создаётся танково-истребительный дивизион. Яркалов в его составе. В отведённое для отдыха время личный состав дивизиона включается в учёбу: занятия в классе и тренировки на полигоне не оставляют ни минуты свободного времени. Учебно-подготовительная работа так захватывает, что будущие истребители танков не уходят с позиций ни днем, ни ночью. Они тщательно отрабатывают задачи. Увлечённо занимаются сутками. Возможность верного, прицельного поражения немецких боевых машин с применением новейших средств вооружения всецело увлекает всех. Отрабатываются задачи по стрельбе по движущимся макетам танков, в дальности и меткости попадания. Помимо артиллерийского огня, отрабатываются варианты применения гранат, бутылок с зажигательной смесью. Немецкая военщина в конце 1943 и начале 1944 года ещё вынашивала планы сохранения оккупированных территорий на западе нашей страны. Создаются «неприступные» оборонительные линии, новые виды вооружений.

Яркалова уважают за высокий профессионализм, за цельность характера, непререкаемость действий. В постижении приёмов боя он не признаёт мелочей. Строит занятия строго по уставу. Действует так, будто находится на линии огня и лицом к лицу с противником. Этим самым настраивает товарищей на деловитость, на ожидание настоящего боя, убеждает каждого и всех в возможности победы, каким бы сильным не казался образ врага.

Из воспоминаний Яркалова: «Командовать людьми я уже умел. Опыт войны много значит. Тем более, передо мной были и новички. Среди них некоторые старшего возраста. Но я был требователен и к ним. Война ошибок не прощает, а к неучам нужно относиться безжалостно. Эту истину доказывать не надо. Многое я перевидал. Наши гибли или оказывались в плену нередко потому, что не хватало умения, строгости командиров.

Поэтому я на занятиях никому скидки не делал. Зачем? Чтоб потом своих же товарищей видеть убитыми? Нет, я был требователен, порою даже суров. Солдаты знали, что мне всего-то 22 года. Боялись, подчинялись, но и уважали. На учебном полигоне я отвечал не только за свой расчёт, но и за других. Офицеры доверяли. Знали, опыт — великое дело...»

Когда под Курском погиб лейтенант Сысоев, командование взводом принял на себя Яркалов. Оказалось, очень даже своевременно, потому что вскоре пошли немецкие танки. Два из них подбили, другие повернули назад. Но во взводе почти все погибли. Яркалов в тот день получил тяжёлое ранение.

Позади остались форсирование Днепра, взятие белорусских городов Гомель, Орша, Барановичи. 44-я дивизия в одном из сражений окружила и уничтожила отборный немецкий корпус. Среди взятых в плен был и командир корпуса. Сопровождать генерала в штаб было поручено группе солдат и старшему сержанту Яркалoву.

 

Звездопад на богатырскую грудь

 

44-я дивизия после взятия Минска перебрасывается на новое направление и действует на 3-м Прибалтийском фронте. На подступах к городу Валга гвардии старший сержант Яркалов с расчётом прямой наводкой уничтожил две пулемётные точки врага. Как бы открыл ворота, через которые устремилась наша пехота и смело вклинилась в оборону противника. За этот подвиг Яркалов 16 сентября 1944 года был награждён орденом Славы 3-й степени.

Из воспоминаний Ширшова:

«Если речь зашла о награде, то Алексей Назарович заслужил её своим ратным трудом. Ордена и медали у него были. Но дело вовсе не в них. В нём, Яркалове кипела жажда действий, он не знал покоя ни днём, ни ночью. Мне думается, он рождён для войны. Если бы имел подобающее образование, из него получился бы большой командир. Бесстрашие в бою может быть у многих, а вот природная хитрость, ловкое маневрирование — редко у кого. Этими качествами Алексей Назарович обладал. К тому же обстановку интуитивно чувствовал. Он был романтиком боя...»

Когда командира взвода батареи противотанковых пушек убило, командование взводом снова было возложено на старшего сержанта Яркалова. При этом он продолжал оставаться и командиром расчёта. Было это уже в Латвии в октябре 1944-го. Полк освобождал подступы к городу Сигулда. Расчет Яркалова, расчищая проходы в обороне немцев, уничтожил 6 пулемётных точек противника, 20 солдат и в довершение — подбил танк. Приказом от 30 нояб ря 1944 года Яркалов А.Н. награждается серебряным орденом Славы 2-й степени.

В январе 1945 года начались бои по освобождению Польши от немецко-фашистских войск. 133-й полк в составе той же 44-й дивизии, но в подчинении 65-й армии 2-го Белорусского фронта. За четыре дня января боевые действия разгораются северо-западнее города Сероцк — вначале у деревни Голиндостава, затем у станции Носальск и через день у деревни Попельжин-Дольцы. Яркалов, управляя огнём пушки, подбил 5 пулемётных точек, уничтожил две автомашины с грузами, свыше 30 гитлеровцев. В бою 18 января 1945 года получил ранение, но поле боя не покинул. Позже, приказом от 29 июня 1945 года старший сержант Яркалов был награжден золотым орденом Славы 1-й степени.

Получив ранение, Яркалов продолжает оставаться в боевом строю. Не представляет себе, как можно отойти в тыл, когда солдаты мечтают участвовать в боях за Берлин. Этой мечтой одержим и наш герой. Однако командование распорядилось иначе: дивизия в обход Берлина направляется на запад. Приказано достичь берегов Эльбы. Опережая отступающие гитлеровские войска, заданной цели достигли. И перед каждым подразделением была поставлена задача. Батарее, где состоял Яркалов, охранять мост через реку Эльбу с тем, чтобы никто не смог его взорвать. Немецкие войска были оттеснены обратно, на восток. По мосту не прошел ни один немецкий солдат. Зато наши испытали радость торжественной встречи с солдатами союзнической английской армии...

 

Куда следует эшелон с победителями?

 

Война на том закончилась. Установившаяся тишина нарушалась разве что победными салютами, да торжественными речами. 1418 дней и ночей позади. На фронтовых дорогах потеряны тысячи боевых товарищей и друзей. К радости Победы примешана горечь потерь. Теперь у всех только и разговоров: скорее бы домой! Яркалов в армии с осени 1939 года. Шесть лет в строю, шесть лет в солдатской шинели! Вынослив и терпелив человек.

Но произошло непонятное. Весь полк, подняв по тревоге, погрузили в эшелон и повезли на восток. Паровозы, попыхивая клубами пара и стуча колёсами, тянули всё дальше вглубь страны. Везли с короткими остановками на длинных перегонах. Довезли до самых дальних границ с Китаем. Форсировав Амур близ города Благовещенска, полк вступил в бои с японцами. Артиллерийский расчёт Яркалова снайперски метко стрелял и здесь. Так проложили проходы до самого города Харбина, что на берегу океана. Уже в последний день боёв осколок вражеского снаряда угодил в ногу. Это была восьмая рана за шесть лет войны.

Полк был расквартирован в городе, а Яркалов находился тут же в госпитале. После выписки, наконец, получил демобилизацию. На торжественные проводы пришли солдаты и сержанты, вместе с ними офицеры. Трогательную речь произнёс командир дивизиона майор Ширшов, рассказал, как отступали аж с румынской границы. Был и старшина Краснобаев. Расставаясь с боевыми друзьями, Алексей Назарович был безмерно счастлив и горд. «Каких невероятно сильных врагов мы одолели!» — с особым значением говорил. И выражал надежду, что победителей ждёт счастливая жизнь. Однако не мог предугадать, что и в мирной жизни существуют силы пострашнее мировой войны, перед которыми человек бессилен.

А пока... Колёса ритмично стучат по стыкам, выводя желаемую ритмическую песню «домой-домой», паровоз натружено пищит и пыхтит. Заехав на короткое время в родное село в Башкортостане, Яркалов спешит в страну горячих песков и благодатных оазисов. Знает, там его ждёт любимая. Та, которая в эти долгие годы разлуки утешалась короткими письмами и верила в свою счастливую звезду. И вот до счастья так близко. На груди жениха рядом с другими орденами и медалями в стройный ряд выстроились три ордена Славы. Войну прошёл «от и до», остался жив. Что с того, что восемь раз ранен и дважды контужен. Главное, жив. Вот оно — счастье!

Вернувшись в солнечный Ашхабад, Яркалов устроился на заводе, женился, получил квартиру и бесконечно радовался каждому дню жизни. Знал, что на войне счастье измеряется отведёнными часами и минутами. Но ещё не знал, что и в мирной жизни всё может решиться за считанные секунды.

... Беда пришла в лице могучей разрушающей силы природы — летом 1948 года. После землетрясения под завалами дома погибла семья. Алексей Назарович, не успевший освободиться от последствий контузий, впал в уныние, тяжело переживал утрату. Нависла угроза здоровью. Но нашёлся добрый советчик и предложил переменить место жительства. Обещал содействовать во всём. Переехал в город Сталинабад (ныне Душанбе), столицу Таджикской республики. На заводе керамической плитки Героя приняли с распростёртыми объятиями. За короткое время освоил несколько смежных специальностей, стал передовым рабочим. Вскоре его потянуло на родину, и он поехал. Здесь он нашёл утраченное семейное счастье, женившись на красавице Зайтуне из города Ишимбай...

«Везуч же ты, Алексей», — говаривал комбат Ширшов, имея в виду победные пути-дороги артиллериста. Вспомнил он свою любимую фразу и при расставании в Китае. Выразил уверенность, что в жизни Героя всё будет хорошо. Иначе и не подумаешь. Удачливый воин, прозванный снайпером артиллерийского огня, подавал на будущее большие надежды. Однако, кто мог предсказать, что судьба ударит так жестоко, что даже недюжинный Яркалов согнётся. Да, согнулся. Но спустя время нашёл в себе силы и вы­прямился. Показал себя на заводе «мастером — золотые руки», заслужил трудовые почести и прошагал по жизни с гордо поднятой головой.

Фарит ВАХИТОВ

Copyrights © Редакция журнала "Ватандаш" 2000-2022