Башкиры в путевых заметках иностранных путешественников XVII в.

XVII в.  в истории башкирского общества является насыщенным на события. Они связаны с двумя значимыми историческими моментами для всего Урало-Поволжского региона и Восточного Дешт-и-Кипчака. Первый — освоение Русским государством Поволжья и установление системы российского управления. Второе — изменение геополитической ситуации в лесостепной Евразии в связи с калмыцким нашествием. Башкиры сыграли значимую роль в этих процессах. Принятие царского подданства башкирами, начавшееся в середине XVI в., затянулось примерно на полстолетия. В то же время каких-либо значимых институтов и рычагов управления в регионе Москва не имела. Уфимский острог в военном отношении был слаб и не представлял собой форпоста для колонизации края и тем более его управления [Азнабаев, 2005, с. 85]. Как и в постордынский период, заволжские территории еще представляли реальную военную угрозу для восточных регионов Московского государства. До середины XVII в. юго-восточный рубеж России был самым слабым  участком границы. Уфимский уезд в XVII в. вовсе был исключен из системы пограничной охраны [Азнабаев, 2005, с. 70-71], не говоря о российской таможенной службе. Опасность угрозы российским границам увеличилась с калмыцким нашествием в начале XVII в. Россия выстраивает сеть оборонительных сооружений для защиты своих восточных окраин от набегов калмыков, башкир и ногаев. Закамская и Новая Закамская линии ограничили нападения кочевников на нижнекамские и приказанские земли.

Калмыцкое нашествие значительно осложнило политическую ситуацию в степи. Кочевые орды под командованием калмыцкого князя Хо-урлюка заняли западно-сибирские территории в верховьях Тобола и в 20-е гг. вышли к Нижней Волге. Калмыки начали претендовать на прияицкие территории, к тому же воспринимали башкир как своих подданных. Нередко башкиры принимали подданство и совместно с калмыками кочевали в прияицких и поволж­ских степях. В середине 30-х гг. началась башкиро-калмыцкая война, которая с некоторыми перерывами и перемириями продолжалась до начала XVIII в. До 40-х гг. калмыки заняли среднее течение р. Яик, их набеги достигали г. Уфы. После военное преимущество постепенно начинает смещаться в сторону башкир, а в 50-е гг. калмыцкие князья уже жаловались в русскую администрацию на притеснения со стороны башкир («всегда всякое зло калмыкам от башкирцев»). Нападения башкир на калмыков вынудили послед­них обратиться к российским властям с предложением о подданстве. Россия приняла предложения калмыков. Это существенно повлияло на русско-башкирские отношения. Закрепление за калмыками южных башкирских земель (земли юж нее р. Самары) русской администрацией, отъем полона и скота, добытого у калмыков башкирами, привели к восстанию 1662—1664 гг.

Башкиры со времен Ивана Грозного часто становились угрозой для русских границ. Если в золотоордынский и казанско-ханский периоды башкиры находились под подданством ханов, которые по языковой, этнической и религиозной принадлежности являлись тюрками и мусульманами, то теперь их сюзереном был русский православный царь. С ним ассоциировались завоевание Казани, Астрахани, война с Крымским ханством и Османской империей, «черемисская» война и появления в Поволжье крепостей, крестьянских поселений и казаков. Крестьянские массы, испытывавшие перенаселение  и экологический кризис в центральной части Московии, при военной помощи русского царя вытеснили основное тюрко-мусульманское население на восток Казанского края после завоевания Иваном Грозным Среднего Поволжья [Кульпин-Губайдуллин, 2007, с. 142-145]. Башкиры, свободно кочевавшие в широкой зоне от северного Прикамья до Нижней Волги, довольно агрессивно относились к новым соседям, угрожая спокойствию на восточных границах России и восточным поселениям. Нередко русско-башкирское противостояние приводило к союзу башкир с традиционными врагами — калмыками и ногаями («воинские люди — ногайцы и калмыки и изменники башкирцы» собираются «итти за Каму реку и по Закамской черте войною» [Ермолаев, 1982, с. 147]).

Произошедшие в 60-х и в начале 70-х гг. восстания башкир и Степана Разина и очередное восстание 80-х гг. выявили существенную слабость воеводской администрации в Среднем Поволжье [Ермолаев, 1982, с. 167]. Тем не менее, Среднее и Нижнее Поволжье играли важную политическую и торгово-экономическую роль для России. Слабость русской администрации и геополитическая важность Поволжья привели к тому, что эта территория была переплетением целого ряда политических интересов. Западные страны стремились установить торговые связи с азиатскими государствами, используя российские торговые пути. Османская империя, находясь в пике своего могущества, старалась усилить свое политическое влияние. В основном за счет контактов османской администрации с калмыцкой, башкирской и ногайской аристократией.

Что касается османов, то регулярные контакты с аристократией Средней Волги Портой не поддерживались. Эта прерогатива внешней политики была отдана Бахчисараю [Мустакимов, Трепавлов, 2009]. Поэтому часто это происходило опосредованно через крымские и кавказские связи. Башкирская аристократия в свою очередь стремилась найти политическую и идеологическую опору в Османской империи в противостоянии русской экспансии. Вопрос о контактах башкир с османскими правителями в XVII в. не рассматривался в историографии. Однако политическая ориентировка на Османскую империю была традиционной для башкир. Известно, что еще в казанскоханский период контакты между правящими кругами Казани и Крыма были тесными, послед­ние в свою очередь находились под османским протекторатом [Зайцев, 2004, с. 122]. Даже после присоединения Поволжья к Русскому государству в 1635 году турецкому султану было направлено письмо от чувашской, марийской, башкирской, удмуртской (т.е. всего населения Средней Волги) и западно-сибир­ской аристократии с просьбой принять их в подданство [Юсупов, 2009, с. 58]. Не исключено, что башкиры и в целом мусульманское население Среднего Поволжья в определенный период интересовали султанов. Одним из проявлений такого интереса было путешествие турецкого подданного Эвлии Челеби.

Махмуд Зилле бин Дервиш Махмет, известный под именем Эвлия Челеби, родился в 1611 году в Стамбуле. С середины 30-х гг. служит при дворе султана Мурата IV. Через несколько лет он начинает свои путешествия по миру, которые продолжаются до 1672 года [Сєлихов, 2003. 42-43 бб.]. Свои наблюдения он отразил в обширной работе (10 томов) «Саяхат-наме» (Книга путешествий). В ходе повествования о путешествии в Урало-Поволжье он неоднократно говорит о народе хешдек, всесторонне его описывая. На сегодняшний день нет точного ответа на вопрос, кого имел в виду Эвлия Челеби под термином «хешдек». Этот вопрос затронул Абдулкадир Инан [Inan, 1963]. Он говорил о башкирской принадлежности, приводя как основной довод схожесть этнонима «хешдек» со вторым самоназванием башкир «иштяк». То же мнение принял и Д. Де Виз. Его ж поддержал и А.Г. Салихов [Сєлихов, 2003. 42-43 бб.]. И.В Зайцев считает, что термин «хешдек» обозначал полиэтничное население в области Астрахани (в том числе башкир) и является производной от древнего названия Астрахани (Хаджи-Трахан) [Зайцев, 2004, с. 238-239]. Комментаторы опубликованного на русском языке труда Эвлии Челеби ассоциируют это слово с Астраханью и астраханскими татарами, что в переводе с фарси означает «восемнадцать» [Челеби, 1979, прим. 7 к гл VI]. Однако более конкретного ответа на вопрос, кто подразумевается под этим термином, нет. Одного созвучия с волжским городом, башкирским этнонимом или с персидским числительным явно недостаточно. Точки зрения, касающиеся интерпретации данного термина, имеют гипотетический характер при недостаточном привлечении источников.

«Саяхат-наме» Эвлии Челеби имеет множество сведений о хешдеках, во многом путанные и преувеличенные. Некоторые сведения не только не характерны для одного народа, но и для описываемой территории этой эпохи. Однако примерные территориальные, культурные и политические контуры народа хешдек мы очертить можем. Постараемся разобраться в этих сведениях Челеби.

Сведения Эвлия Челеби о проживании народа хешдек относятся к обширной территории от Крыма, Азова, Кавказа, Нижней Волги до Яика, Среднего Поволжья и даже Можайска. Однако постараемся выделить территории, где Челеби отмечал массовость поселений хешдеков и, так сказать, родину/страну хешдеков. В большинстве своем эти сведения касаются Нижнего и Среднего Поволжья и прияицких территорий.

Некий ногайский правитель Арсланбек «пройдя [земли] хешдеков,… переправился через реки Волгу и Яик и на той стороне вступил в схватку с воинами калмыцкого [народа] в степи Хейхат1 » [Челеби, 1979, с. 155]. То есть, судя по сведениям путешественника, между ногаями, кочевавшими в то время уже  по Кубани и на Нижней Волге, и калмыками, которые были за Яиком, находились хешдеки.

Далее отмечает, что выше по Волге от Астрахани «всюду кочевали хешдеки»: «Отправившись из этого города (Астрахани. — Ю.Ю.), мы в течение дня шли на север [и прибыли в расположенную] на некоей обширной равнине деревню — пиже Бузлыджа… Здесь всюду кочевали хешдеки» [Челеби, 1979, с. 155].

Хешдеки, проживавшие к северу от Астрахани, находились в военной конфронтации с царским правительством: «Выйдя отсюда, мы снова целый день шли к северу и прибыли в пиже Бухаджа… Под этой деревней хеш дек-татары настигли войско Москвы и так сражались, что степь Хейхат изукрасилась трупами кяфиров» [Челеби, 1979, с. 155]. Одновременно они являлись подданными московского государя: «Что касается племени хешдек, то оно еще со времен Хулагу-хана, спасаясь от его гнета в пределах Москвы, превратилось в ее подданных» [Челеби, 1979, с. 133].

Так же хешдеков Эвлия Челеби фиксирует в Астрахани: «Что касается народа хешдек, живущего в Астраханской земле, то одна часть его является мусульманами-единобожцами; им-то и принадлежат мечети этого города» [Челеби, 1979, с. 134]. Но далее путешественник уточняет, что «этот народ, хешдеки, — наемные воины в Астраханской земле» [Челеби, 1979, с. 135].

Эвлия Челеби, описывая несуществующий город Сарай, который он располагал на Волге, говорит о проживании там хешдеков: «[в Сарае] живут в основном татары. Хешдек-татары — мусульмане, ногай-татары — тоже правоверные. В этой стране поселились иман-татары, тат-татары, шейдяк-татары и еще несколько племенных союзов татар» [Челеби, 1979, с. 138].

Эвлия Челеби, в отдельном параграфе («Свойства благоустроенных земель суннитского народа хешдек») уделяет внимание хешдекам: «Он (народ хешдеков. — Ю.Ю.) владеет обширными землями на правом и левом берегах реки Волги, на которых разбросаны многие сотни тысяч то кочевых стойбищ» [Челеби, 1979, с. 145].

Также турецкий путешественник отмечает массовость хешдеков на Яике. Описывая р. Яик, Эвлия Челеби пишет: «они (хешдеки) с несколькими сотнями тысяч телег двигались от верховьев [реки] (Яик. —  Ю.Ю.)» [Челеби, 1979, с. 132]. На этой же реке Челеби описывает некую крепость Салуб-керман, где говорит о нахождении там хешдеков: «Здесь мы видели также народ хешдек... В окрестностях крепости всюду кочевыми аулами живет народ хешдек, который с оружием в эту крепость не пускают» [Челеби, 1979, с. 132].

Далее следует весьма интересный момент: «Покинув эту страну народа хешдек, мы снова берегом реки Волги двигались на запад, в течение двух дней прошли весь Хешдекистан и на третий день прибыли в новое место» [Челеби, 1979, с. 132]. Этим местом оказалась Казань. То есть по представлениям Челеби, Хешдекистан, точнее северо-западные границы родных земель (страны) хешдеков, находятся на востоке от Казани в нескольких днях пути. В Казани Эвлия Челеби также отмечает хешдеков: «здесь (в Казани. — Ю.Ю.) много мусульман из хешдеков и ногайцев» [Челеби, 1979, с. 132].

По словам Челеби, он из города Казани направился на северо-запад по степи Хейхат, по кочевьям хешдеков. К тому же, он опасался встречи с калмыками [Челеби, 1979, с. 147]. Конечно же, ни степи Хейхат, ни хешдеков и тем более калмыков на северо-западе от Казани быть не могло. Скорее всего, здесь речь идет о восточном, южном или юго-восточном направлениях от Казани. То есть этот фрагмент источника, скорее всего, описывает сторону Хешдекистана.

Далее Эвлия Челеби говорит о посещении Алатыря и некоего города Мужик-керман (Мужицк) на Волге. В Алатыре также отмечаются хешдеки, а по отношению к городу Мужик сказано, что «эту страну занимают несколько различных племенных союзов народа хешдек и народа ногай» [Челеби, 1979, с. 153]. Комментаторы труда Эвлии Челеби считают, что под Мужик-керманом следует считать Можайск, где, конечно же, этот путешественник не был. Однако и здесь отметим, что, несмотря на топонимы (Алатырь, Можайск), описание этих регионов характерно для южных или юго-восточных пределов России, где и был Эвлия Челеби, или же находился в непосредственной близости от них. А свое путешествие по средневолжским городам турецкий путешественник, скорее всего, выдумал, при этом (что ценно), дав описание знакомых ему территорий: пределы южной и юго-восточной России. Но и при составлении своего путешествия на северные территории Э.Челеби опирался на информаторов — местных жителей или же выходцев из описываемых территорий.

В связи с описанием народа хешдек в Казани, Алатыре и Можайске, интересно будет обратиться к материалам, основанным на Бухарской, Балхинской и Хивинской посольских книгах. Таблица, составленная на основе сказок русских пленников, данных в 1678 г., дает примерную территорию военно-политической активности восточных соседей России на Средней Волге за 50—70-е гг. XVII в. В них русские «полоняники» сообщают о пребывании их в плену в Бухаре, Балхе и Хиве, а также кем, когда и при каких условиях были пленены и проданы [Материалы, 1932, с. 286—287]. Большинство из них оказалось захвачено башкирами (55 случаев из 77). Хронологически это совпадает с периодом обострения русско-башкирских отношений, связанных со строительством Закамской линии крепостей и изменением политики русского правительства по отношению к калмыкам. В большинстве случаев набеги башкир были направлены на территории Южного Закамья (Шешминск, Заинск и др.), Приказанья, районы Самары и Саратова, достигая бассейна р. Хопра. Более того, исходя из данных таблицы, можем отметить, что башкиры не угоняли в плен людей Уфимского уезда, из чего можем сделать вывод, что указанные в таблице местности касаются населения соседних или пограничных территорий башкир. Очевидно, военные набеги в глубь российской территории и дали повод Эвлии Челеби (или его информаторам) расширить ареал проживания хешдеков [Рис. 1].

Северные территории хешдеков Эвлия Челеби дает в контексте отношений хешдеков и ногаев с калмыками. Судя по описанию, хешдеки и ногаи находились в военной конфронтации с калмыками. Вследствие чего хешдеки и ногаи называются покоренными калмыками народами. Далее, по свидетельству Эвлия Челеби, у хешдеков много пленных калмыков, которые живут близ Страны Мрака [Челеби, 1979, с. 176].

Итак, попробуем локализовать хешдеков Эвлии Челеби. Основными ра­йонами концентрации являются:

1. Правобережье Нижней Волги, земли близ Астрахани, где, как выяснилось, хешдеки являлись наемниками.

2. Нижняя Волга севернее Астрахани и Средняя Волга.

3. Западное Прикамье и/или Приуралье, которые являлись северо-западным пограничьем «Хешдекистана».

4. Прияицкие территории — верховье и среднее течение.

5. Южное Зауралье, возможно северное Прикамье — территория «близ Страны Мрака».

Так же важно отметить, что хешдеки предстают как народ с военно-кочевой традицией и с выраженной кочевой культурой: «У этого народа хешдек — изумительные кони, отличные латы и кольчуги, остроконечные мечи из области Махай, прекрасные ружья из области Мазандеран, отменные стрелы и луки из областей Шираз и Гилян, хорошие щиты и пики» [Челеби, 1979, с. 154].

Они постоянно конфликтуют с калмыками: «И зимой и летом они ведут войну с калмыками, ибо у них весьма много отважных и могущественных батыров и джигитов, 100 тысяч стрелков из ружей, 100 тысяч лучников; имеется также шесть пушек шахи» [Челеби, 1979, с. 154].

Часто присутствуют сюжеты о войне хешдеков с войсками московского государя: «хешдек-татары настигли войско Москвы и так сражались, что степь Хейхат изукрасилась трупами кяфиров» [Челеби, 1979, с. 155], «Эти хешдеки,… внезапно напали на царевича,… так ударили по ним своими мечами, что один царевич был убит, еще один царевич попал в плен, трех везиров заковали в цепи рабства — вот какая произошла битва» [Челеби, 1979, с. 154].

Сам этноним «хешдек» имеет явные параллели с термином «иштяк», которым обозначали башкир. Но скорее всего под термином «хешдеки» Эвлия Челеби подразумевал несколько этносов, ведущих кочевой образ жизни и проживающих на южных территориях России: в Крыму, Северном Кавказе, Поволжье, прияицких территориях, в том числе в г. Астрахани. Однако отметим факты, которые коррелируют большую часть хешдеков с башкирами:

1. Совпадение этнонимов «хешдек»-«иштяк». Тем более, что именно этим этнонимом Эвлия Челеби обозначал население, проживающее в степном пространстве правобережья Волги.

2. Хешдеков Эвлия Челеби фиксирует на исторической территории проживания башкир: Волго-Яицкое междуречье, в соседстве с калмыками и ногаями на юге, Средняя Волга и Зауралье (Западная Сибирь). Причем территорию Средней Волги (к востоку от Казани) Челеби называет Хешдекистаном, т.е. родной территорией хешдеков. В Астрахани и в Крыму они уже у Челеби фигурируют как наемники.

3. Политические позиции хешдеков и башкир XVII в. весьма схожи:

а) военно-политические контакты хешдеков с калмыками. Военная кон­фронтация между башкирами и калмыками временами сменялась переми­рием, что и отразилось в противоречивых сведениях Эвлии Челеби. Но в данном случае важен сам факт башкиро-калмыцких контактов;

б) война с московскими войсками (путешествие Эвлии Челеби как раз пришлось на очередное башкиро-русское военное противостояние — вторая половина XVII в.);

в) и хешдеки, и башкиры — подданные московского государя. Причем подданные довольно специфичные, что позволяло сравнивать хешдеков как и башкир с казаками: «Хешдеки и казаки — это одно [целое], и они вырвут у вас Азов из рук» [Челеби, 1979, с. 154]);

г) военно-политические контакты с Крымом. Например, в 1660-е гг. башкиры ведут переговоры с крымским ханом об организации совместных походов «под государевы города» [Азнабаев, 2005, с. 101]. Учитывая, что и в последующем контакты между башкирами, Кавказом и Крымом продолжались, скорее всего, они были частыми и в первой половине XVII в. Особенно, если иметь в виду, что калмыцкое нашествие 20—40 гг. направлено не только на территорию башкир, но и на нижневолжские степи — сферу интересов Крыма;

д) как и у хешдеков, часть башкирской аристократии была освобождена русским государем от налогов, и так же участвовала в военных кампаниях московского государя: «…они говорят: «Мы уплачиваем королю подать — по одному алтуну с каждого второго человека». Этот народ, хешдеки, как и подданные-иноверцы, в земле Московской платит подати. В их среде также имеются заимы и падишах-заде, они не платят податей, но со ста пятьюдесятью тысячами воинов выступают на войну вместе с королем Москвы» [Челеби, 1979, с. 134].

4. У хешдеков, как и у башкир, сильны военно-кочевые традиции.

5. Схожие культурные характеристики народов: «На головах все здесь носят островерхие шапки», «Что касается народа хешдек, то он ест конину и пьет бузу, кумыс, талкан и язма» [Челеби, 1979, с. 146]

6. Частично можно выявить связь хешдеков с кучумовичами. Эвлия Челеби пишет: «Среди них (хешдеков. — Ю.Ю.) есть два царевича из Дадиани» [Челеби, 1979, с. 153]. Абдулкадир Инан в одном из них видит Давлет-Гирея, внука Кучума. В другом же одного из калмыцких принцев, принявших мусульманство [Inan, 1963, sah. 33-35]. На данный момент мы пока не располагаем прямыми указаниями, подтверждающими или опровергающими предположения Абдулкадира Инана. Появление Кучумовича у хешдеков объяснимо. Именно Кучумовичи были последней династией Чингисидов, которым служили башкиры. По сведениям А.Н.Усманова, северо-восточные башкиры воевали на стороне Кучумовичей вплоть до начала XVII в., что и задержало их присоединение к Русскому государству. Северные и северо-восточные башкиры вошли в состав Московского государства сравнительно позже, чем башкиры других областей. В военном противостоянии Кучумовичей русской экспансии деятельное участие принимали и башкирские племена, преимущественно северо-восточных регионов Исторического Башкорт­остана. К исходу этого противоборства башкиры предстают основной силой сыновей Кучума [Усманов, 1982, с. 179].

Как бы там ни было, мы может соотнести большую часть сведений о хешдеках Эвлии Челеби с башкирами XVII в. Теперь обратимся к сведениям о населении Урало-Поволжья других иностранцев.

В конце XVII в. голландский путешественник Исбрант Идес совершил путешествие в Китай. Он пересек Уральский хребет и оставил важные сведения о башкирах. Идес переходил Южный Урал по северным пределам башкир­ских территорий.

Эверт Исбрант Идес (в России его называли: Елизарий Елизариев сын Избрант) родился около 1660 г. в г. Глюкштадте в Голштинии и по происхождению был или немец, или голландец, но датский подданный. Он происходил из купеческой семьи и с 1677 г. занимался коммерческими делами в России. Когда русское правительство, не получая отзыва из Китая о Нерчинском договоре, решило отправить туда нарочного, то исполнить это поручение вызвался Идес. В начале 1692 г. он был отправлен через Сибирь в Пекин. Из Москвы он выехал весною 1692 г., вернулся же в Россию в феврале 1695 г. Во время своего путешествия Исбрант вел дневник, который был издан меньше чем через год по его возвращении в Москву сначала в Германии, потом в Голландии. Этот дневник является очень важным источником для этнографии и географии Урала и Сибири. В своем путешествии Идес пересек Южный Урал по северным пределам башкирских территорий. В своем сочинении он существенное место уделил описанию так называемых «уфимских и башкирских татар».

Идес о Чусовой и Кунгуре говорит как о крайних территориях этого населения: «место то (острог Утки) укрепленное и построенное от набегов Башкирских и Уфимских татар, которые часто в Сибирь набегают» [Путешествие, ч. 8, 1789, с. 373].

«от самого Верхотурья до реки Чусовой и по той реке до земли Уфинских татар окроме Вугаличев и почитай никто не живет. Река Кунгур, по берегам которой первых Уфинских татар находитца, вершину свою в земле оного народа промежду Чусовой и Уфы реками имеет» [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 431]. Кроме того, Идес говорит о начале р. Уфы в «области уфимских татар».

Далее Идес дает основную территорию расселения, располагая их в Башкирии, в Прикамье и Поволжье: «Уфинские и Башкирские татара, являются около города Уфы, откудова по Каме и Волге рекам до лежащих по Волге городов Саратов и Сарапуль деревнями и селами своими, в которых оные по примеру пашни завели, распространяются» [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 431]. Они находятся в подданстве к русскому царю: «Уфинские и Башкирские татары власти губернаторов очень презирают и к бунтованию склонные» [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 431]. Но также Идес говорит о том, что часть их не подвластна Москве: «К Зюйд-Остной стороне от сих Татар до границ города Астрахани двух небольших татарских орд находяца, которые хотя с упомянутыми одного народа, однакож никому не подвержены» [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 431].

Итак, судя по сведениям Идеса, «уфимских и башкирских татар» можно локализовать на территории Южного Урала, Прикамья, правобережья Средней Волги, где крайним восточным регионом является исток р. Уфы, северным — р. Чусовая, западным — г. Саратов, южным — район г. Астрахань.

«Уфимские и башкирские татары», живущие в Нижней Волге, часто вступают в союз с калмыками: «Они соединяются часто с обретающими около Астрахани Калмыками и нападая на Сибирь оную разоряют» [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 431].

Идес говорит о них как о земледельческом народе, но сведения о постоянстве набегов, политическом союзе с калмыками представляют «уфимских и башкирских татар» кочевниками. Путешественник отдельно выделяет их боевые качества: «Уфинские и Башкирские татары, народ храброй и в войне способной, врьхами горазды ездить, и луками и стрелами удивитель ным искусством действуют, а ружья оные не знают». Это лишь подтверждает, что мы имеем дело с народом с устойчивой военно-кочевой традицией. Кроме этого, Идес описывает внешность: «Собою они велики и дородны, и плеча у них широкие; бороды не бреют, и брови у них столь широки и длины бывают, что века покрывают, и многие из них оное по обеим сторонам лба постилают». Также описываются язык, религия и одежда мужчин и женщин [Путешествие, ч. 9, 1789, с. 432—433].

Сведения Избрант Идеса имеют очевидные параллели с сообщениями Эвлии Челеби о «хешдеках»:

1)    территория проживания в Урало-Поволжье примерно совпадают;

2)    часть являются подданными русского царя, часть — нет;

3)    периодически воюют с российскими региональными властями;

4)    у Эвлии Челеби и Избрант Идеса описываемые объекты находятся в тесном военно-политическом контакте с калмыками (конфликтуют с ними или же вступают в союз);

5)    оба описывают воинственный народ;

6)    определенные совпадения во внешнем описании (густой волосяной покров).

Весьма интересны для нас сведения другого немецкого путешественника — Адама Олеария. Он родился в Саксонии около 1599 г. и умер в своем доме под Готторпом 22 февраля 1671 г. Был направлен в Россию и в Персию для установления торговых контактов. Осенью 1636 года проплыл на специально построенном корабле вниз по Волге. Побывал в Казани, Саратове и других волжских городах. Пересекая Саратов, Олеарий отмечает: «Нередко на них (на ногайцев и крымцев. — Ю.Ю.)  нападают и грабят их постоянные их враги калмыки, не только рассеянные отсюда до Саратова и называемые в этих местах булгарскими татарами, но живущие и за Яиком; набеги свои они совершают в то время, когда вода замерзнет и везде оказывается удобным перебегать через нее» [Олеарий, 2003, с. 350]. Первое, на что мы должны обратить внимание: то, что Адам Олеарий «булгарских татар» относит к калмыкам, которых ни в политическом, ни в этнокультурном от последних не отличает. Второе — сам термин «булгар­ские татары» определенно имеет привязку к Среднему Поволжью. Более того, этот термин не связан с Казанью или казанскими тюрками. Адам Олеарий, будучи в Казани и в приказанских территориях, ни разу не употребил этот термин по отношению к местному населению. Учитывая широкий ареал термина «булгар» (в период Казанского ханства так называли чувашское, черемисское, мишарское и башкирское население), Адам Олеарий обозначал им другое население территории бывшего Казанского ханства. Соотнося их со сведениями Эвлии Челеби и Избрант Идеса о расселении башкир, Адам Олеарий под термином «калмыки,… называемые… булгарскими татарами» обозначал башкирское население. Очевидно, отразился этап, когда часть башкир­ского кочевого населения приняла подданство калмыцкого тайши. Отсюда можно объяснить, почему «булгарских татар» Олеарий называет одними из «калмыцких татар» — первые были подданными последних.

Это нас заставляет несколько по-другому взглянуть на сообщения Олеария о калмыках: «Здесь живут одни лишь стрельцы, находящиеся под управлением воеводы и полковника и обязанные защищать страну от татар, которые именуются у них калмыками: они живут отсюда вплоть до Каспийского моря и реки Яика и довольно часто предпринимают набеги вверх по Волге» [Олеарий, 2003, с. 337]. Как видим, так же указана территория, характерная для «булгарских татар», «уфимских и баш кирских татар» и «хешдеков» — левобережье Нижней Волги. Скорее всего, здесь подразумевались не только сами калмыки, но и «булгарские татары», то есть часть башкир — подданных тайши.

У башкир сохранилась память о нахождении их в районе Нижнего Поволжья. Очевидно, об одном из нижневолжских башкирских племен идет речь в записанном Р. Шакуром предании «Башкирские земли Нижней Волги» [Баш­љорт халыљ ижады, 2006. 364 б.]. В частности, там говорится, что немцы, приехавшие к царю, якобы облюбовали башкирские земли на Нижней Волге и решили на них обосноваться. Башкиры же, жившие на этом месте, в свою очередь начали готовиться к войне и даже послали гонцов к башкирским племенам с просьбой оказать военную помощь. Через некоторое время со своим войском прибывает Альшей Мерген. Вступив в переговоры с русскими, Альшей Мерген решает избежать военного столкновения и уводит башкир с Нижней Волги на северные земли Башкирии.

В целом, как показывают источниковые материалы, перед исследователями открываются большие перспективы корректировки некоторых концептуальных взглядов на политические и этнокультурные процессы в Поволжье в XVII в. и роли в них башкирского этноса. К тому же, данные источники существенно меняют наши представления о характере русско-башкирского подданства и укрепляют тезис о слабой интегрированности башкирского общества в социально-политическую структуру России, в то же время обрисовывают взаимоотношения башкир со своими южными соседями и военно-политические контакты в Дешт-и-Кипчаке.

 

 

Литература

 

Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. — М., 2003.

Азнабаев Б.А. Интеграция Башкирии в административную структуру Российского государства (вторая половина XVI — первая треть XVIII вв.). — Уфа, 2005.

Башљорт халыљ ижады. Т. VII. — ¤фµ, 2004.

Ермолаев И.П. Среднее Поволжье во второй половине XVI — XVII вв. (управление Казанским краем). — Казань, 1982.

Зайцев И.В. Астраханское ханство. — М., 2004.

Зайцев И.В. Между Москвой и Стамбулом. Джучидские государства, Москва и Османская империя (начало XV — первая половина XVI вв.). — М., 2004.

Кульпин-Губайдуллин Э.С. Золотая Орда: Проблемы генезиса Российского государства. — М., 2007.

Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Ч. I. Л., 1932.

Мустакимов И., Трепавлов В. Новые Османские документы по истории Большой Ногайской Орды. // Эхо веков. 2009. №2. (электронный вариант) http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/2009_2/02/02/

Путешествие и журнал Посланника Избраннедеса // Древняя Российская Вивилиофика ч. 8. М., 1789, с. 373.

Путешествие и журнал Посланника Избраннедеса // Древняя Российская Вивилиофика ч. 9. М., 1789, с. 431.

Сєлихов Є. Онотолѓан тарих биттєре. ¤фµ, 2003. 42—43 бб.

Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника ХVII века). Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М., 1979.

Юсупов Ю.М. История Башкортостана XV — XVI вв. (социально-политический аспект). — Уфа, 2009.

Inan A. Evliya Celebi’nin «Hesdek»leri hangi ulus? // Turk kulturu. Sayi 3. Ocak 1963. I, 3.

Юлдаш Юсупов

Copyrights © Редакция журнала "Ватандаш" 2000-2022