Этнополитическая история и расселение минских родоплеменных объединенийРафиль Асылгужин,
кандидат философских наук,
Институт гуманитарных исследований РБ;
Жаксылык Сабитов,
доктор философии,
Евразийский Национальный университет
(Астана, Казахстан);
Юлдаш Юсупов,
кандидат исторических наук,
Институт гуманитарных исследований РБ;
Анастасия Агджоян,
Институт общей генетики РАН (г. Москва);
Хадижат Дибирова,
Медико-генетический научный центр РАМН,
Институт общей генетики РАН (г. Москва);
Елена Балановская,
Медико-генетический научный центр РАМН (г. Москва).
Этнополитическая история
и расселение минских
родоплеменных объединений
Изучение башкир-минцев, приобретших в результате исторического развития некоторые специфические черты (в материальной культуре, языке (диалекте) и т.д.), в первую очередь анализ их этнической истории, несомненно, окажется полезным для понимания особенностей истории формирования башкирского народа в целом, перспектив его дальнейшего развития.
Основная часть потомков башкир-минцев в настоящее время проживает в юго-западной части Республики Башкортостан — в долине Дёмы, здесь они являются ядром территориальной группы башкир — дёмских башкир («Дим буйы башҡорттары», «Дим башҡорттары»). Здесь расположены Чишминский, Давлекановский, Альшеевский, Миякинский и Бижбулякский районы. С востока сюда примыкает долина реки Уршак, также являющаяся регионом компактного расселения минцев (Аургазинский район, западная часть Кармаскалинского района, восточные части Давлекановского, Альшеевского и Чишминского районов). С севера и северо-востока к столице республики — г. Уфа примыкают земли таких минских родов, как мин и кобау-мин. Кроме того, кобау-минцы проживают между озерами Кандрыкуль и Асылыкуль на территории Тумазинского и Буздякского районов. Еще одним регионом компактного расселения потомков минских башкир является долина реки Мензеля, сейчас на этих землях расположены Тукаевский и Сармановский районы Республики Татарстан.
Практически до XIX в. башкирский народ, как и другие полукочевые и кочевые народы пояса Великих степей Евразии, имел многоступенчатую структуру внутренней организации. Несколько десятков больших и не очень больших племен (ырыу) в течение длительного времени, проживая на одной географической территории, осознавали со временем свое этническое единство и стали осознавать себя башкирами. В свою очередь племена подразделялись на роды (ара, нәҫел, аймаҡ, ил). Башкирский род представлял собой совокупность нескольких близкородственных родовых подразделений, доходивших у крупных родов до 40 и более.
Основу башкирского этноса составили древнетюркские племена, связанные своим происхождением с древнейшим населением Южной Сибири, Центральной и Средней Азии. До переселения на Южный Урал они имели контакты с предками современных восточно-тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских народов.
Древнебашкирские племена вступали в сложные этнокультурные контакты и взаимодействия с гуннами, булгарами, печенегами и огузами. Расселяясь на Южном Урале, башкиры частично вытеснили и в значительной мере ассимилировали местное финно-угорское (в том числе некоторые древнемадьярские племена) и иранское (сармато-аланское) население. Позже в башкирскую среду влились булгарские и кумано-кипчакские роды и племена. Кипчакские роды (сюда относятся не только собственно кипчаки, но и минцы, еланцы, канглы и многие другие), расселившиеся в XIII—XV вв. в Волго-Уральском междуречье, оказали важное влияние на материальную и духовную культуру башкирских племен. В кипчакский период в основных чертах сложилась этническая карта Башкортостана. В XV—XVI вв. в состав башкир вошли группы ногайцев, в XVII—XVIII вв. — группы калмыков (калмаков) и сартов (узбеков).
Минцы имеют древнетюркское происхождение, но испытали в процессе своего этнического развития монгольское влияние.
История племени Мин в эпоху Золотой орды
и постордынских государств
Первоначальной этнической родиной минцев был обширный район Алтая — Северо-Западной Монголии. Древние исторические сказания минцев повествуют об их нахождении в этом регионе, именах их далеких предков.
По преданию, они пришли в Среднюю Азию с Чингисханом. Минцы начинают упоминаться в исторических источниках на территории Кипчакских степей буквально сразу после монгольских походов (начало XIII в.). Вначале они кочевали по Сырдарье. В дальнейшем они откочевывают в Мавераннахр. В начале XVI века минцы, не ушедшие в Приуралье, входили в состав войска Шейбани-хана при завоевании Мавераннахра. Важные параллели в историческом фольклоре нуратинских туркмен-узбеков и башкир-минцев дают основание предположить Р.Г. Кузееву, что предки минцев были в составе сырдарьинских огузов.
По преданиям, корни минских башкир восходят к легендарной личности — Урдас-бию (Урдач-бий, Ордач-бек). Шежере и предания многих минских родов подробно описывают, например, события, когда их предок, родоначальник Санаклы, прозванный «Урдас-бием с тысячью колчанов», стал ханом в раздираемом междоусобицами Мавераннахре. На основании «Дафтари Чингиз-наме» считается, что родоначальником племени Мин был Мин садаклы (тысячестрельный) Ордач-бек, живший в эпоху Чингиз-хана1. Кем был Ордач-бек по происхождению, не известно. Согласно Марии Иванич, Мин Садаклы Ордач-бек получил свое имя за то, что он, будучи весьма богатым человеком, брал с собой войско в тысячу стрелков из лука2. Согласно Р.Г.Кузееву, он перекочевал на север после 1358 года из района Сырдарьи. Также Р.Г.Кузеев предположил, что Ордач-бек — это Санаклы-хан, который был ханом в улусе Чагатая после Казан-хана (умер в 1346 году) и эмира Казагана3. Здесь стоит отметить, что чагатаидская историография и нумизматические данные не знают хана с таким именем в улусе Чагатая. Как известно, после Казагана эмирами были Абдулла и Хусейн (сын и внук Казагана), а также Тимур-барлас (знаменитый Тамерлан). Хан с именем Санаклы абсолютно не известен ни в письменных источниках, ни в нумизматических данных. Из сообщений Абулгази, известен уйгур по имени Санклы-Син, живший примерно во времена Казагана и Джанибек-хана: «В те времена, когда Балхан и Мангышлак в Ургенче принадлежали справедливому Джанибек-хану, сыну Узбек-хана, Джанибек-хан послал к туркменам [человека] по имени Уйгур Санклы-Син с тем, чтобы он взыскивал с тех, кто провинился и совершил преступление. Он прибыл в эль и прожил [там] один год, и всюду, где оказывались преступники н провинившиеся, — взыскивал. У него было много нукеров и рабов. И был у него один раб по имени Айаз, который был самым приближенным из всех рабов. Провинившиеся туркмены, которые считали, что [все равно] лишатся головы своей или скота, собрались все в одном месте, дали Айазу много взяток и сказали: «Если ты убьешь своего бека, то мы отдадим тебе все — и скот, собранный с одного эля, и птиц, привезенных из каждой юрты. Когда бы Джанибек-хан ни послал людей и ни потребовал тебя, мы, народ, будем ложиться костьми и погибать, чтобы не выдать тебя». Айаз соблазнился большим количеством скота и их сладкими речами и убил однажды ночью Санклы-Сина, когда тот спал в беспечности. Из скота хозяина Айазу не досталось и козленка. Разграбили те, кто был ближе к скоту, где бы он ни находился. Нукеры Санклы-Сина вернулись к Джанибек-хану, Айаз [же] остался среди туркмен, живших в горах Балхан, не будучи в состоянии уйти от страха. В том году Джанибек-хан ушел к личности Аллаха на берегу реки Итил, в городе Сарай. И весь народ эски — потомки того Айаза»4.
У Утемыш-хаджи, по мнению Юдина В.П., этот Санклы-Син упомянут как Сангусун, человек, который предупредил Узбек-хана о готовящемся заговоре5. Скорее всего, упомянутые в башкирском шежере племени Мин6 данные о пребывании минцев в составе улуса Чагатая являются ошибочными. Вполне возможно, что составитель данного шежере был человеком грамотным и был знаком с книгой Абулгази, в которой упоминался Санклы-Син, который был по написанию похож на Мин Садаклы, что привело к тому, что автор шежере некритически отождествил двух не связанных между собой персонажей.
По нашему мнению, Ордач-бек жил в эпоху Чингиз-хана, как сказано в «Дафтари Чингиз-наме». Ордач-бек служил сначала Джучи, а потом Бату. Косвенным подтверждением этому является шежере племени Мин. Согласно нему Ордач-бек был предком в 10-ом поколении Казанфар-бия, который в 1550-ых годах принял российское подданство7. В среднем количество лет на поколение равняется 30 годам. То есть, если Казанфар в 1550-ых годах был взрослым человеком, беком племени Мин, то его предок в 10-ом колене Ордач-бек был взрослым человеком в 1250-ых годах.
Вторым упоминанием племени Мин является известие о том, что Бату после «семилетнего похода» на кипчаков, русские княжества и Венгрию выделил из каучинов (привилегированной части войска) своему брату Тука-Тимуру (предок династии казахских, крымских и казанских ханов) в подчинение четыре племени: мин, тархан (другое название племени килингут, ветви кунгиратов), Ушун (племя Майкы-бия уйсуна), Ойрат8. После Западного похода в 1243 году племя Ордач-бека (с ним или без него) было передано в улус Тука-Тимура. Существует четыре версии локализации улуса Тука-Тимура9. Изначально улус Тука-Тимура относился к восточной части Золотой Орды (Кок-Орда) и был в подчинении у Орда-эджена (старший брат Бату и Тука-Тимура). Позже ему (или его потомкам) были переданы улусы на Мангышлаке (Западный Казахстан), Хаджи-Тархан (Астрахань), вилает ас (область асов)10. То есть, где проживали данные 4 племени из улуса Тука-Тимура, не известно. По нашему мнению, они проживали в районе Мангышлака. Исходя из того, что племя Мин указано первым в списке четырех племен, можно предположить, что главным карачи-беком (советник) Тука-Тимура был человек из рода мин (либо сам Ордач-бек, либо его дети).
Характеризуя племя, бывшее в подчинении у Ордач-бека, стоит отметить, что в Монгольской империи «тысячи» были двух видов: тысячи-хазара, состоявшие из представителей одного племени (они назывались по старым родовым названиям, к примеру, Мангыт, Кият и т.д.) и «сборные тысячи», которые состояли из представителей разных племен, собранных под началом одного человека11. Зачастую имя этого человека потом становилось названием племени (к примеру, аргын, происходящее от имени Аргын). Здесь можно предположить, что племя мин принадлежало к племенам второго типа, так как название племени происходит от прозвища (лакаб) родоначальника. Характер появления названия племени Мин очень сильно похож на характер появления названия племени кырык (кырк). Родоначальником этого племени, скорее всего, был Кырык сонгеле (обладатель сорока копей) Булат бахадур из племени Кунграт12.
Следующее упоминание племени Мин связано с пришествием на престол Узбек-хана. Согласно Утемыш-хаджи, Узбек-хан провел административную реформу, забрав все улусы у джучидов и передав их племенным бекам. Также Утемыш-хаджи отмечает, что племя мин было передано в управление Алатаю сиджиуту: «И Алатаю он также выделил эль, состоявший из племени мин, которое знаменито. Говорят среди узбеков: «Выделил он Исатаю [кошун], а Алатаю отдал [племя] мин». Суть [этого] — такова [как изложено]»13. Таким образом, правителем племени мин стал Алатай сиджиут, приближенный Узбек-хана.
Начиная с периода противостояния Тимура с Тохтамышем, часть минцев откочевала в Приуралье, влившись в состав башкирского этноса, а часть вошла в состав других тюркских народов. Родоплеменные образования минцев встречаются и в составе узбеков (зеравшанских и североафганских узбеков), туркмен, ногайцев, а также тувинцев и монгол.
Особенно много минцев инкорпорировалось в состав узбекского народа, стало его крупной частью. Не случайно в большинстве источников («Рукопись 4330.0 из собрания Института востоковедения УзССР», «Маджму ат-Таварих», «Тухфат ат-таварих-и хани») по «узбекским племенам», «илатийа» именно минцы возглавляют списки. Ранее в советской историографии считалось, что татары и «кочевые узбеки» — это два разных народа, которые проживали в Западной и Восточной частях Улуса Джучи. Выдвигалось предположение о том, что и «узбек» и «татар» времен Золотой Орды были всего лишь экзоэтнонимами (внешними названиями) всего кочевого населения улуса Джучи14, а 92 «узбекских племени» — это результат административной реформы Узбек-хана15. При этом кочевое население в первую очередь имело родо-племенную идентификацию (делилось на рода вместо общего самоназвания, на первое место выходили племенные самоназвания). Таким образом, племя Мин было одним из 92 золотоордынских племен.
После распада Золотой Орды племя Мин, а точнее ее подразделение сарай-мин фиксируется в Большой Орде16. Возможно, это подразделение племени мин было предком башкир из рода сарайлы-мин.
В конце XV — первой половине XVI века племя мин оказалось в разных частях бывшего улуса Джучи. Одна часть оказалась среди башкир, образовав к 18 веку 12 подразделений: «Суби-мин, Кырколе-мин, Яиксыбы-мин, Куль-иль-мин, Асылы-мин, Ногай-мин, Миркит-мин, Уршак-мин, Илекей-мин, Кубоу-мин, Саралы-мин, Яик-мин»17.
В XVIII в. минцы стали правящей династией в Кокандском ханстве. Около 1710 года в Коканде появился правитель Шахрух-бий, происходивший из племени мин. Он стал основателем династии Кокандских ханов18. Из этой династии вышла Махлар-айим (1792—1842), известная как классик узбекской поэзии Надира19. Дедом Шахруха был Хаджи-хан, Надира же являлась прапраправнучкой Хаджи-хана по боковой линии. К основной линии потомков Хаджи-хана относились Кокандские ханы20. Примечательно, что на карте Кокандского оазиса Ферганской долины имеются аулы и местности с названиями башкорт, менг, кырк. О нахождении минцев в этом регионе упоминал и известный башкирский ученый-востоковед А.-З.Валиди: «1716 йылда Өсөнсе Әхмәткә яҙған хатында Ҡәйеп хан Фирғәнәләге Андижан менән ул заман идара иткән. Мең ырыуы бейҙәре уға буйһоноу хаҡында хәбәр иткән… Көнсығыш ҡалмыҡтарҙың баҫып алыуы арҡаһында хәлһеҙләнгән Ҡәйеп хан да башҡорттарҙың эшенә ҡатнашмаҫ булды. Был ханды ул дәүерҙә Хорезм виләйете тирәһендә генә күрәбеҙ»21, а так же: «XVIII быуатта Фирғәнә идараһын ҡулыны алған Коканд ханлығына тоғро Туран Мең ҡәбиләһе Тура һәм Тубыл тарафынан Чимеш бей исемле берәү етәкселеге аҫтында күсеп килгән»22.
Многочисленные письменные источники указывают на большую численность узбеков-минцев в XVI в. в Ферганской и Зеравшанской долинах, Джизаке, Ура-Тюбе. Беки Ура-Тюбе и Ургутa были из рода минцев. В бассейне Зеравшана узбеки-минцы были также многочисленны. Во второй половине XVI в. часть их откочевала отсюда в сторону Балха. Это произошло в период царствования Абдулла-хана II вследствие притеснений со стороны правительства. Оставшиеся здесь минцы заняли юго-восточные районы оазиса, предгорные районы Зеравшанского хребта и верхнего течения Казанарыка23.
В XIX веке в Узбекистане минцы вместе с юзами и кырками были известны под общим названием Марка. Бухарские минцы вместе с юзами и кырками сидели по левую сторону от бухарского эмира, соперника кокандских ханов. Минцы жили на юго-востоке Зеравшана, в бассейне Амударьи около Гиссара и Балха, а также в Кокандском ханстве.
Союз племен Марка в 20-ые годы XX века насчитывал 82 786 человек и 112 родовых и более мелких подразделений24. По переписи 1920 года минцы являлись второй по численности родо-племенной группой узбеков в Самаркандском уезде и насчитывали около 38 тысяч человек25. Узбеки-минцы Зеравшанской долины делились на 3 больших рода, которые в свою очередь делились на более мелкие роды: 1. тугали (ахмат, чагир, туйи намоз, окшик и др.), 2. боглон (чибли, кора, мирза и др.), 3. увок тамгали (алгол, чаут, жайли, урамас, тукнамоз, киюхужа, ярат). Род тугалы был бекским26. Потомки узбеков-минцев живут также в некоторых районах северного Афганистана: Балхе, Мазари-Шарифе, Меймене и Ташкургане27.
Минцы в Башкортостане
Появление минских родов на территории Исторического Башкортостана и их инкорпорация в составе башкирского народа исследователи связывают с так называемым кипчакским периодом этнической истории башкир (XIII—XV вв.). В Западной Башкирии минцы поселились не на пустующих землях, в тот период она была заселена протобашкирским населением со своей специфической культурой, языком. Смешение этого древнебашкирского населения региона с пришедшими с юга родами и сформировало особую этнографическую группу — башкир-минцев. Кипчакизированные племена Дешт-и-Кипчака (территория Средней Азии, Казахстана, Южной Сибири) в этот исторический период были вынуждены перекочевывать на новые земли под давлением монгольских завоевателей.
Часть родов перешла и естественную географическую границу древнего Башкортостана и Дешт-и-Кипчака — реку Урал. Кроме минцев, в этот период в состав башкирского народа постепенно вливаются и собственно кипчакские роды, а также табынские и катайские роды. Указанные многолюдные племена оказали серьезное влияние на формирование единого башкирского языка, ставшего еще более тюркизированным. Кроме того, эти племена несколько скорректировали и антропологический тип башкир, усилили в них монголоидные признаки. Кипчакская группа племен характеризуется неоднородностью антропологического типа, прежде всего, южносибирского расового типа и в незначительной степени признаки закаспийской расы и среднеазиатского междуречья. Однако европеоидная основа расового типа башкир, истоки которого уходят в
I тысячелетие н.э., сохранилась, что отличает современных башкир от ближайших соседей — казахов.
По указанным причинам домонгольский субстратный компонент европеоидного происхождения сохранили «даже те группы башкир, которые, казалось бы, испытали наибольшее воздействие авангарда золотоордынского государства — кыпчаков»28. Отмеченное в полной мере относится и к башкирам-минцам. жители современных населенных пунктов, основанных минцами, сочетают в себе признаки памиро-ферганского, светлого европеоидного, уральского и южносибирского антропологических типов. Следует отметить, что с биологической точки зрения расогенетические процессы являются гораздо более стабильными во времени по сравнению с языковыми, культурными характеристиками этноса. Антропологические особенности, передаваясь из поколения в поколение, сохраняются в течение долгого периода времени даже в случаях метисации.
Племя Мин представляет собой территориально-политическое образование (союз кланов), включивший в свой состав почти все рода долины р. Дёма и отдельные рода на реке Ик и правого притока Демы — р.Уршак. В башкирской этнонимии не сохранилось семантического значения этнонима «мин». Однако среди ногайцев и особенно караногайцев этот термин по сей день имеет свое хождение в смысле «собор», «объединение родов» и является синонимом ногайского термина «куп».
В свете данных устной исторической традиции и результатов геногеографии попытаемся конкретнее расставить акценты, касающиеся происхождения минских (дёмских) башкир.
Наиболее информативным источником по образованию данного союза является предание, которое считается одним из вариантов эпоса «Идукай и Мурадым» — «Батыры Илеукай, Келяйле, Яик»29. Но по повествованию своей сюжетной линии и идейной направленности данное предание занимает самостоятельную нишу. Предание записано М.Бурангуловым в 30-е гг. XX в. в деревне Абиш Миякинского района Башкортостана. В нем повествуется о войне Идеукая, Келяйле и Яика против двух биев — Дамми и Ыршака, живших на реке Дёма, и установление отдельных родо-племенных объединений под предводительством победителей.
В эпосе присутствуют антропонимы: Дамми, Ыршак, Илеукай, Келайле, Яик. Судя по большой схожести первого и второго имени с названиями рек Дема и Уршак, подтверждая правило об устойчивости в устной исторической традиции топонимов, с полной уверенностью можно говорить о том, что эти антропонимы топонимического происхождения. По сообщению самого информатора, первое имя стало в последующем названием реки. Дамми и Ыршак присутствуют и в других (юго-восточных) вариантах эпоса. Согласно им, именно против них хочет открыть войну Идукай (и открывает). Идукай (Едигей в ногайских вариантах эпоса) — башкирский герой — выступал против ногайского засилья в крае. Под именами Дамми и Ыршак отразились ногайские наместники в регионе. Не исключено, что это могли быть и сами ногаи. Безусловно, в условиях «свободного вассалитета» границу проследить весьма сложно. В любом случае, сюжет о войне определенной части башкир с некой группировкой в центральной Башкирии (предположительно с ногаями) в различных районах Башкирии оказался весьма популярным.
Илеукай и Келайле, определено, схожи с этнонимами минских родов иль-куль-мин, куль-иль-мин. Имя Идукай здесь выступает в адаптированном варианте. В имени Яик вновь проявляется устойчивость топонимических названий по сравнению с антропонимическими. Оно однозначно указывает на реку Яик, находящуюся на востоке и юге от минских территорий, причем сами они не охватывают бассейн р.Яик. В предании прямо или косвенно указывается на то, что батыры были с южной и восточной стороны: Яик был батыром с р.Яик, Илеукай — с Идели (вероятнее всего с Агидели), Келайле — с Урала (т.е. с востока). Более того, Келайле начал войну с Дамми-бием с верховьев реки Дёмы (с юга или юго-востока). А младший сын Яика Тук в последующем собирал войско для борьбы со своими старшими братьями именно с родных земель собственного отца, где ныне находятся Баймакский и Бурзянский районы Башкортостана. То есть, в предании четко прослеживается то, что военная группировка, воевавшая с ногайскими ставленниками, пришла в долину реки Дёмы с восточной стороны.
Так же рассказчик отмечает, что до прихода этих батыров в долину реки Дёмы его (минцев) предков не было. С чем же связано это утверждение, что предание «отказалось» даже от приписывания себя к легендарным предкам? Минские рода по различным признакам имеют довольно древнюю и связанную именно с этим регионом историю. Ответ на этот вопрос очевиден, если учитывать, что данное произведение по характеру является дружинно-аристократическим преданием. В нем отразилась история правящей верхушки, знати, которая, победив Дамми и Ыршака, получила широкие (практически абсолютные) права на распределение земель практически по всей долине р.Дёмы. Предание описывает смену правящей верхушки региона. Скорее всего, на тот период для легитимизации своих родов на данной территории было крайне важно отметить факт своего прихода и последующего завоевания.
Смена власти связывается не только с самой победой этой политической группировки над Дамми и Ыршаком, но и с последовавшим перераспределением земель: верховья Демы получил Келайле, где он выдал земли своим батырам Сафару, Тукханбаю, Азнаю, Биккулу, Каскыну, Каныкаю; ниже по течению реки получил земли Илеукай со своими сотниками Балгажы, Кунакас, Абеш, Янаби, Алдар, Илчегул; Яик батыр имел право распоряжения значительной территорией по среднему и нижнему течению р. Дёмы, там обосновались его сыновья: Альшей, Асылай, Татлыбай, Кайып, Кармыш, Чурай, Чуракай, Идрис и Тук. Причем Тук, как младший сын, остался при своем отце. Очевидно, в этом случае мы можем наблюдать пример смены власти и формирования нового конфедеративного образования.
В XVI в. этническая и политическая история минцев тесно связана с историей Ногайской Орды. В историко-этнографической литературе считается, что в этот период минцы были частично вытеснены ногайцами с долины реки Дёмы в низовья реки Караидель (Уфимки) и прилегающие лесные земли (современные Иглинский район, юг Нуримановского района Республики Башкортостан). Также почти все исследователи отмечают преобладание ногаев в центральной и южной Башкирии. В то же время сложно представить приход и уход большого количества кочевого населения (в нашем случае ногаев), которое не отразилось в этногенезе башкир. Упоминание отдельных родов с этнонимом «ногай» вряд ли может служить отражением этнических процессов в данный период. Появление родов «ногай-юрматы», «ногай-бурзян» и т.д. вполне могло появиться и в поздний период, когда ногайцами уже были заняты территории Нижней Волги и Северного Кавказа. Другое дело, если под ногайцами в Башкирии мы будем видеть одно из башкирских клановых образований. Из всех башкирских племен наиболее характерные ногайские признаки имеют тамъянцы, тунгауры, а также минцы. Именно эти кланы имеют характерную устную историческую традицию, посвященную Идукаю (Едигею). Многие исследователи приводят шежере минских башкир, считая, что там отражается противостояние и борьба пришлых кланов с местными в долинах рек Дёма, Кармасан и Чермасан. В письменных шежере (родословные) башкирских племен нашли свое отражение не только фольклорные и литературные начала. Важное место в них занимают предания и легенды, описания исторических событий и деятельность тех или иных исторических личностей. Многочисленные предания и шежере башкир, в том числе и минцев, также подтверждают описанные исследователями Башкирии, в частности, П.И.Рычковым, противостояние и борьбу башкирских племен с ногайскими мурзами в долинах рек Дёма, Кармасан и Чермасан. Ногайскую Орду отличала устойчивость управленческой системы и значительность людских ресурсов по сравнению с другими подобными государствами. Как пишут авторы историко-этнографического очерка «Ногайцы», «в первой половине XVI века она могла без труда выставлять до 300 тыс. воинов»30. В шежере племени мин указывается на безнадежность сопротивления: «Трем великим (ханам) уплачивали ясак. Доставляли из этих мест и платили. Что же делать малому народу?»31 В.В.Трепавлов интерпретирует данный фрагмент как факт уплаты ясака всем трем улусам Ногайской Орды. Однако в то же время экстраполирует эту ситуацию на весь башкирский народ. Появление подобного сюжета именно в минском шежере не случайно. Учитывая генетическую, этнонимическую («мин») и фольклорную (эпическая традиция) близость минцев с ногайцами, можно допустить, что современные минские башкиры — кочевые племена степей Западного Казахстана, вошедшие под юрисдикцию ногайских биев и мурз. Они-то, скорее всего, и отражаются во многих фольклорных произведениях под термином «ногайцы» или «ногайские башкирцы». Из этого следует, что тяжелый ясак в пользу ногайского бия выплачивался самими ногайскими кланами, которые в последующем отказались от своих несправедливых правителей. А вопрос о степени подчиненности остальных башкирских кланов ногайским биям вновь становится открытым. Скорее всего, сбор ясака не имел регулярного характера и не так сильно влиял на экономику остальных башкирских родов, как на кланы непосредственно ногайского подчинения. С утверждением Русского государства по всему течению Волги ногайцы и часть башкир вынуждены откочевать в более южные степные районы за Яик, в казахские степи и на Кубань32. После междоусобной войны между Юсуф-бием и Исмаил-мурзой, ряда экологических катастроф ногайцы Южного Урала разделились. Часть откочевала на юг (Северный Кавказ, Нижнее Поволжье), часть осталась в дёмской долине, образовав политическое объединение минских родов, и прочно освоила юго-западную Башкирию. Некоторые остатки ногайских родов в Башкирии были ассимилированы среди южных и юго-западных башкир, сохранив, в то же время, ногайские этнонимы.
В 2012—2013 гг. научным коллективом под руководством профессора Е.В.Балановской и Институтом гуманитарных исследований Республики Башкортостан было проведено масштабное исследование генофонда башкирского этноса. Исследование ориентировано на изучение башкирских популяций, дифференцированных по клановому (племенному) признаку. Популяционно-генетический портрет характеризуется присутствием выраженного степного пласта — мигрантов Южной и Западной Сибири — среди юго-западных, южных, восточных, северных и северо-восточных башкир. Их маркеруют гаплогруппы R1a-M198(xM458), N1c-M178, C-M130 и др., составляющие две трети генофонда башкирского этноса. Северо-западные (гирейцы и другие), центральные (часть западно-табынских родов) и частично южные (бурзянцы, усерганцы) башкиры характеризуется преобладанием западноевразийских гаплогрупп (R1b-M269, I1-M253, I2-P37, J2-M172 и т.д.). Очевидно, их носителей мы должны связывать с докипчакским периодом этнической истории башкир. В данной работе мы рассмотрим минцев как составную часть степного миграционного потока, относящуюся к кыпчакской эпохе — периоду резкого увеличение степняков на Южном Урале. Всего было собрано и обработано 70 образцов башкир-минцев. Материал собирался в Миякинском, Альшеевском, Давлекановском, Иглинском районах Республики Башкортостан и г.Уфе. Экспедициями попытались охватить весь спектр минских кланов (родов).
Рисунок 1. Диаграмма распределения гаплогрупп среди минских башкир
Для минцев характерно превалирование двух гаплогрупп: североевразийской гаплогруппы N1c1-M178, и западноевразийской (широко распространенной также в степной полосе Евразии) гаплогруппы R1a1-M198(xM458), с некоторыми «вкраплениями» других западноевразийских гаплогрупп.
Гаплогруппа R1a1-M198(xM458) имеет четыре максимума на евразийском пространстве: в Восточной Европе, Северной Индии, на Алтае (алтайцы, шорцы, теленгуты) и Памиро-Тяньшане (кыргызы). Кроме того, эта гаплогруппа имеет большие частоты на всем пространстве степной Евразии (Южная, Западная Сибирь, Урал, Поволжье) и, как считается, со скифских времен являлась характерной для ряда кочевых народов. Также этот вариант гаплогруппы R1a1-M198 обнаружен у высших каст индийского общества, что, по мнению исследователей, является результатом миграции со стороны Среднего Востока и Средней Азии. Обозначенный на рисунке 2 максимум в Восточной Европе имеет, наряду с R1a1-M198(хМ458), еще и иную мутацию (R1a1-М458), что говорит о самостоятельном филогенезе интересующих нас популяций и основной части восточноевропейских вариантов гаплогруппы R1a1-M198.
Данная гаплогруппа свойственна около 30% всей популяции минских башкир. Однако по родам имеются различия. Так, если у куль-минцев (проживают в Миякинском, Бижбулякском районах, южной части Альшеевского района) и кырк-уйле-минцев (проживают в основном в Давлекановском районе) указанная группа представлена в единичных случаях, то у суби-минцев (проживают в Альшеевском и Чишминском районах) чуть больше — около 30% взятых образцов. Ещё больше гаплогруппа R1a1 присуща сарайлы-минским башкирам — 50% образцов. Данный минский род проживает в долине реки Уязы в Миякинском районе (Большие и Малые Каркалы, Зильдяр, Шатмантамак, Баязит) и нескольких деревнях Бижбулякского района (Аит, Дюсян, Елбулактамак), основная часть рода сосредоточена в Сармановском и Тукаевском районах Татарстана).
Примечательно, проживающие в окружении сарайлы-минцев и куль-минцев в Миякинском районе башкиры клана (племени) тамьян оказались на 100% носителями гаплогруппы R1a1.
Рисунок 2. Распространение гаплогруппы R1a1-M198. В горных системах Урала, Алтая, Памира и Тянь-Шаня распространен интересующий нас вариант данной гаплогруппы R1a1-M198(xM458).
Гаплогруппа N1c1-M178 имеет два максимума: северо-восточная Европа и таежная Сибирь, однако для нас наиболее интересны два «ответвления» на Саянах, Алтае и на Урале. Данная гаплогруппа играет большую роль в кочевых популяциях Урало-Алтайского региона, характеризуя тем самым степень этнического взаимодействия и миграционных процессов.
В наибольшей степени данная гаплогруппа характерна для куль-минцев (куль-иль-мин и иль-куль-мин) — около 70% образцов. Также много носителей гаплогруппы N1c-M178 оказалось среди кырк-ойле-минцев — 50%. У других минских родов указанная гаплогруппа менее распространена. Отметим, гаплогруппа N1c-M178 широко представлена у таких башкирских племен, как тангауры и усергане.
Следует подчеркнуть, что едва ли гаплогруппу N1c1-M178 можно связывать с влиянием финно-угорских народов. Учитывая этническую историю минцев, более вероятно ее попадание в генофонд популяции через степные миграции Урала-Алтая. Тем более, что данная гаплогруппа совершенно не характерна для северных популяций башкир, имеющих соседство и контакты с финно-угорскими и финно-пермскими народами Урало-Поволжья.
Рисунок 3. Карта распространения гаплогруппы N1c. С древнейших времен таежная зона Сибири имела влияние на степное население Урало-Алтайского региона.
Рисунок 4. Медианная сеть гаплогруппы N1c. Популяция минцев обозначена как BASH M. Как видим, они в большинстве своем составляют один кластер с популяциями усерганцев (BASH Y) и тунгаурами(BASH T). Вполне очевидно, что усерганцы испытали значительное влияние со стороны минцев, инкорпорировав их в свой состав. В определенный период усерганцы, как более ранние жители степного Приуралья, ассимилировали часть минцев. Во многом этому способствовала политико-правовая ситуация в регионе. Недалеко от минского кластера находится кластер с казахами и караногаями. Учитывая степное происхождение минцев, это вполне объяснимо, однако эту близость можно считать лишь теоретической. Требуются дополнительные исследования.
Типично степное происхождение имеет гаплогруппа C-M130(хМ48), составляющая более 10% от общего числа популяции. Однако это самый большой процент данной гаплогруппы среди всех рассмотренных нами башкирских популяций (племен).
Отметим, что указанная гаплогруппа неравномерно распределена среди минских родов, у куль-минцев она составляет 30%, у суби-минцев — около 40% из взятых образцов. Среди кырк-ойле-минцев и сарайлы-минцев нами пока не обнаружена гаплогруппа С. В то же время, среди других башкирских племен гаплогруппа С не превышает 2%. Башкирский этнос имел иную историко-культурную зону, нежели носители гаплогруппы С. К какому из этносов Евразии больше тяготеют минские башкиры по данной гаплогруппе, еще предстоит выяснить, но, как представляется, эта гаплогруппа появилась у минцев в эпоху расширения казахского государства или калмыкского нашествия в XVII в.
Рисунок 5. Распространение гаплогруппы C. Несмотря на то, что гаплогруппа является типичной для кочевого населения (монголы, казахи, калмыки), ее процент среди башкирских популяций (племен) крайне мал (1-2%).
Таким образом, данные популяционной генетики указывают, что популяция минцев в своем генофонде имеет около 60 % гаплогрупп, предположительно указывающих на принадлежность минцев к генофонду кочевого мира. Проведя дополнительный анализ, мы уверены, что данный процент значительно возрастет. Здесь мы имеем дело с единым этнокультурным пространством, связывающим степные территории Урала и Алтая.
Такие гаплогруппы, как G2a, E1b1b1, R1b-M269, I1-M253, I2-P37, J2-M172, слабо представлены среди минских родов — по 2—3% каждый.
Полученные результаты свидетельствуют о сложном, многосоставном характере одного из крупнейших башкирских племенных объединений.
Минские башкиры, вполне вероятно, входили в число кочевых племен XV—XVI вв., участвовавших в военно-политическом становлении Мангытского Юрта и в последующем Ногайской Орды. Среди башкир образовали самостоятельную этнографическую группу дёмских башкир со своими диалектными особенностями и устной исторической традицией. Оказавшись после распада Ногайской Орды в ином политико-правовом пространстве, оставшиеся кланы образовали характерное для башкирского общества клановое объединение, став полноправным субъектом земельных отношений, о чем красноречиво свидетельствуют родословные-шежере, оберегательные и охранные грамоты русского царя и земельные акты. Дёмские башкиры как дань своему прошлому сохранили этноним «мин».
До XIV в. минцы кочевали в Западной Башкирии, в долинах рек Сюнь, Мензеля, Степной Зай и Ик. Сказания минских родов куль, суби и кубау указывают на свои «старинные земли» предков в бассейне реки Ик. Под предводительством аксакалов Кункаса и Иштэкэ куль-минцы и переселились с низовьев Ика в дёмскую долину. Впрочем, из этой местности ранее откочевали на восток Башкирии и другие башкирские племена — катай, кошсы. Приблизительно в это время началось движение на восток и, перекочевав в район слияния трех рек Ак-идель, Кара-идель (Уфимка) и Кук-идель (одно из названий р. Дёма), минцы расселились в нижнем течении реки Уфа (Кара-идель) и по всему бассейну реки Уршак. Большая же часть минцев осела в долине реки Дёма и ее притоков. В XVI в. минские башкиры оформили свои права на свои кочевые земли, а в 1671 г. особой раздельной грамотой поделили эти земли между 11 родами. По сведениям П.И.Рычкова, в их число входили: суби-минский, кыркулинский, яик-субы-минский, миркитский, уршак-минский, кули-минский, слы-минский, ногай-минский, илькей-минский, сарай-минский, кубовский, ик-минский родоплеменные объединения33. Согласно сведениям шежере минских башкир, повествующем о принятии подданства русского царя, так же имелось 11 минских родов.
В дальнейшем, согласно земельным актам XVIII в., этническая территория минских башкир по-прежнему находилась в бассейнах рек Дема, Уршак, Усень, достигая на юге притоков Демы — рек Мияки и Уязы, на севере — нижнего течения реки Уфы34. Западные пределы минских земель граничили с землями канлинских и еланских башкир: по верховьям реки Ик, долине Чермасан до реки Белой. На востоке минские роды граничили с землями юрматинских и табынских родов, на северо-востоке — с кудейцами.
Административно минские башкиры располагались в Уфимском, Белебеевском, Бугульминском, Стерлитамакском уездах Ногайской дороги и Мензелинском уезде — Казанской. Первоначально насчитывалось 11 минских волостей в долине Демы и Уршака — Уршак-Минская, Кырк-Уйле-Минская, Чуби (Суби)-Минская, Иль-Куль-Минская, Кул-Иль-Минская, Яик-Суби-Минская, Меркит-Минская, Усыла-Минская, Бегеняш-Минская, Асылы-Минская, Кубовская и одна волость, Сарайлы-Минская, на реках Мензеля и Ик.
На особенности этнического развития башкир наложило серьезный отпечаток их вхождение в состав Московского государства. Как известно, этот процесс начался в середине XVI века на договорной основе, с признанием определенной самостоятельности башкир. Среди ученых, исследующих этот вопрос, нет единства в понимании характера этого акта. По мнению американского исследователя Алтона С. Доннели, присоединение башкир к русскому государству имело форму смены вассалитета, то есть лишь формальным признанием русской власти35.
До нас дошли шежере нескольких башкирских племен, в которых содержались ссылки на царские грамоты Ивана IV, содержавшие конкретные условия присоединения к московскому царству, в первую очередь это уплата небольшого налога (ясака). В грамотах оговаривались права принявших русское подданство башкирских племен, обещавшие сохранность местных обычаев и мусульманской религии. Главнейшим условием вхождения башкир в состав Русского государства было сохранение вотчинных прав на землю. Вся жизнь башкира проходила на глазах рода-общины, от рождения до похорон. Здесь необходимо рассмотреть понятие «вотчинники». Вотчинниками принято называть обладателей вотчинного права на земли. Этим правом обладали башкиры, принадлежавшие к племени или роду, испокон веков жившему на определенной территории, «по факту владения». Башкиры, пишет известный исследователь края, академик П.С.Паллас, «разделяют сами себя на некоторые поколения, имеющие по горам и речкам свои пределы, им в точности известные»36. В случае, если в силу тех или иных причин человек или семья оказывалась лишенными вотчинного права на землю, то они становились припущенниками на землях других башкирских родов и племен (типтярями). Территории родов и племен, а потом и волостей обозначались тамгами. Вотчинное право действовало не только на деле, но и на бумаге, их права были подтверждены «жалованными грамотами» московских правителей. Юридическую силу они имели вплоть до XIX в., а статус вотчинника сохранялся вплоть до падения монархии в России. Таким образом, институт башкирского вотчинного землевладения показал свою социальную и политико-правовую устойчивость, пережил несколько государственных образований (Золотая Орда, Ногайская Орда, Казанское ханство) и окончательно исчез лишь с крушением самой царской России.
Многие башкирские шежере сообщают, что вопрос о принятии подданства решался на народных собраниях племени. Так было и у минцев. Обращению в подданство к Белому Царю предшествовало многолетняя борьба минцев и других башкирских племен с ногайскими мурзами, пытавшимися к тому же увести с собой на юг и башкир. Из шежере минцев нам известно, что одним из вождей, возглавивших противостояние против ногайских мурз, был Канзафар-бий, воззвавший к народу: «Мы если уйдем отсюда — не сможем жить; где мы найдем землю, как эта?»37. На что получил ответ от соплеменников: «О Канзафар-бий, если умрем, (то) здесь, если будем жить, (тоже) здесь, (иначе) и бедные и богатые не сможем прожить. Живы будем (или) погибнем, доверимся богу»38. От племени Мин на встречу с казанским наместником, представлявшим Русское правительство, были направлены родоплеменные вожди — бии: Канзафар, Чублюк, Урман и Туман39. Поездка в Казань представителей минцев произошла в 961 г. хиджры (1554—1555 гг.). Необходимо отметить, значительная часть ногайцев «растворилась» среди южных башкир, особенно среди минцев, о чем свидетельствуют сохранившиеся предания среди башкир, наличие многочисленных родовых подразделений (ара) среди южных башкир. Будет небезынтересным отметить наибольшую близость в генетическом плане к башкирам представителей таких этносов, как ногайцы и каракалпаки. Указанное подтвердили результаты этногенетических исследований, проведенных Институтом гуманитарных исследований Республики Башкортостан в 2012—2013 гг. в Башкортостане и в 2013 г. в Астраханской области и Ставропольском крае.
В 1567 г. башкиры-минцы получили жалованную грамоту московского царя на земли «…(в верховьях) — от устья (реки) Узян, в низовьях — до устья (реки) Уршак… долину (реки) Демы — до устья (реки) Чаруш… (В верховьях) — от долины (реки) Демы до устья (реки) Чакраклы, в низовьях до самой Белой…» В документе в общих чертах очерчена территория башкир-минцев, которая в главных границах сохранялась вплоть до XIX в.
Башкиры-минцы активно участвовали в многочисленных национальных восстаниях XVII—XVIII вв., активно сопротивлялись колонизации края, с оружием в руках отстаивали свои неотъемлемые права, в первую очередь вотчинные земли, возможность оставаться в вере предков. Особенно ожесточенным было восстание 1735—1740 гг. Оно имело для башкир ужасающие последствия. Десятки тысяч людей погибли, сотни сел и деревень. Только командой А.И.Румянцева было уничтожено до 100 башкирских деревень по р.Деме. Попытки преградить путь русскому движению в центр и на восток Башкортостана дорого обошлись башкирскому народу. С 1735 по 1741 гг. башкиры потеряли убитыми, казненными, сосланными на службу и на каторгу 25—30 тыс. чел. Было сожжено около 700 башкирских деревень. Плодородные земли минцев именно после подавления этого восстания становятся объектом помещечьей колонизации, в регион хлынул поток переселенцев, в результате чего началось постепенное сокращение доли башкир в структуре населения региона.
В самом крупном народном выступлении — Пугачевском, минцы выдвинули из свой среды таких активных участников как: Алибай Мурзагулов — полковник, старшина Кырк-Ойле-Минской волости и главный старшина Ногайской дороги; Турай Ишалин — полковник, башкир Суби-Минской волости; а также башкиры Сарали-Минской волости — Бузан Азмаков, Масалим Уразаев и многие другие40.
Среди последствий Пугачевского бунта (1773—1775 гг.) был указ правительства от 10 апреля 1798 г., согласно которому устанавливался перевод башкир и мишарей в военно-казачье сословие. Далее произошло образование Башкиро-Мещерякского войска и разделение территории Исторического Башкортостана, в том числе и земель минских башкир, на кантоны и юрты (до 1865 г.).
Единство народа проявилось и в годы драматичной борьбы башкир за свою автономию в начале XX столетия. На народных собраниях (йыйынах) дёмские башкиры единодушно поддержали создание башкирской национально-территориальной единицы. Как известно, идея о своей автономной республике была первоначально реализована лишь в рамках Малой Башкирии, включавшей в свой состав далеко не все башкирское населения края. Значительная часть башкир, в том числе и башкиры бассейна р.Дёма, были расчленены между несколькими уездами Уфимской, а также Челябинской, Оренбургской и других губерний. Так, в одном лишь Белебеевском уезде Уфимской губернии было около 225 000 башкир, что, по сути, сопоставимо с населением всей Малой Башкирии. Дёмские башкиры горячо выражали свое желание присоединиться к единой Башкирской Республике. Поэтому не случайно население 17 волостей Белебеевского уезда обратилось ко II Общебашкирскому съезду, проходившему 25—29 августа 1917 г. в г. Уфе, с просьбой принять эти волости в состав Башкирской республики. К сожалению, не все минские башкиры оказались в составе Башкирской республики; минцы, проживавшие в Мензелинском уезде, как и представители других западных башкир, были присоединены к Татарской АССР, где практически полностью утратили свою этническую идентичность.
Использованная литература и источники
1. Башкирские шежере. — Уфа, 1960. — С. 52.
2. Иванич М. «Дафтар-и Чингиз-наме как источник по истории кочевых обществ» // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223—1556. Материалы Международного научного семинара «Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани. 1223—1556», 23—26 июня 1998 г. — Казань, 2001. — С. 317.
3. Башкирские шежере. — Уфа, 1960. — С. 189—190.
4. Кононов А.Н. «Родословная туркмен. Сочинение Абу-л-гази, хана хивинского». — Москва-Ленинград: Изд. АН СССР, 1958. — С. 72—73.
5. Утемыш-хаджи. Чингиз-наме. Факсимиле, перевод, транскрипция, текстологические примечания, исследования В.П.Юдина. Подготовила к изданию Ю.Г.Баранова. Комментарии, указатели М.Х.Абусеитовой. — Алма-Ата. Гылым. 1992. С. 70, 104.
6. Башкирские шежере. — Уфа, 1960. — С. 58.
7. Башкирские шежере. — Уфа, 1960. — С. 58—59.
8. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. «Казахстан: летопись трех тысячелетий». — Алматы, 1992. — С. 188.
9. Сабитов Ж.М. «Улусы джучидов в 1242—1266 годах»// Национальная история татар: теоретико-методологические проблемы. Выпуск II. — Казань: Институт истории АН РТ, 2011. — С. 52.
10. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. — Алматы, 1992. — С. 188.
11. Сабитов Ж.М. Монгольская армия в 1206—1259 гг. // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана, 2011. № 1. — С. 94—95.
12. Мустакимов И.А. Об одном списке «Дафтар-и Чингиз-наме»//Средневековые Тюрко-татарские государства. Выпуск 1. — Казань. 2009. — С. 123.
13. Утемыш-хаджи. Чингиз-наме. Факсимиле, перевод, транскрипция, текстологические примечания, исследования В.П.Юдина. Подготовила к изданию Ю.Г.Баранова. Комментарии, указатели М.Х.Абусеитовой. — Алма-Ата: Гылым, 1992. — С. 105.
14. Сабитов Ж.М. О происхождении этнонима узбек и «кочевых узбеков»» // Золотоордынская цивилизация. Сборник статей. Выпуск 4. — Казань: ООО «Фолиант», Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2011. — C.166—173.
15. Сабитов Ж.М. Политическая система Золотой Орды: генезис основных политических институтов. // Золотоордынская Цивилизация. Выпуск 5. — Казань, 2012. — С. 269—275.
16. Трепавлов В.В. Большая Орда — Тахт эли. Очерк истории. — Тула: Гриф и К, 2010. — С. 22—23.
17. Рычков П.И. История Оренбургская. — Уфа, 2001. — С. 246—247.
18. Анке фон Кюгельген. Легитимация среднеазиатской династии мангитов в произведениях их историков (XVIII—XIX вв.). — Алматы: Дайк-пресс, 2004. — С.70.
19. Почекаев Р.Ю., Почекаева И.Н. Властительницы Евразии. — Санкт-Петербург, 2012. — С. 159—166.
20. Бейсембиев Т.К. «Тарихи Шахрухи» как исторический источник. — Алма-Ата, 1987. — С. 154—155.
21. Әхмәтзәки Валиди Туған. Башҡорттар тарихы (автор ҡулъяҙмаһынан тәржемә). — Өфө: Китап, 2005. — 114 бит.
22. Там же. — C.50.
23. Гребенкин А.Д. Узбеки. // Русский Туркестан. Вып.2. — СПб.,1872. — С.73.
24. Султанов Т.И. «Кочевые племена Приаралья в XV—XVII вв.». — Москва: Наука, 1982. — С. 34.
25. Материалы Всероссийских сельскохозяйственных переписей 1917 г. и 1920 г. Вып.1, Поволостные итоги Самаркандской области. Т., 1924. С.47.
26. Гребенкин А. Д. Узбеки. // Русский Туркестан. Вып.2. — СПб., 1872. — С.73.
27. Хашимбеков Х. Узбеки северного Афганистана. — М.,1994. — С.15.
28. Башкиры: Этническая история и традиционная культура. — Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 2002. — С. 41.
29. Башкирское народное творчество. Т. VIII. — Уфа: «Китап», 2006. — С.106—107 (на баш. яз.).
30. Калмыков И.Х., Керейтов Р.Х., Сикалиев А.И. Ногайцы. Историко-этнографический очерк. Ставропольское книжное издательство, Карачаево-Черкесское отделение. 1988. — С. 23.
31. Башкирские шежере / Сост. перевод текстов и комментарии Р.Г.Кузеева. — Уфа: Башкнигоиздат, 1960. — С.34, 41.
32. Там же. — С. 33, 181—182, 187.
33. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. — С. 76.
34. Материалы по истории Башкирской АССР. Т.3. — С.87, 289—390; Материалы по истории Башкирской АССР. Т.4: В 2-х ч. Экономические и социальные отношения в Башкирии и управление Оренбургским краем в 50—70-х годах 18 в. / Сост. Н.Ф.Демидовой.— М.: Изд-во АН СССР, 1956.— Ч.1. — С. 135—136; Материалы по истории Башкирской АССР. Т.5. Башкирия в последней четверти 18 в. / Сост. Н.Ф. Демидовой.— М.: Изд-во АН СССР, 1960. — С. 43—44, 268.
35. Доннели А.С. Завоевание Башкирии Россией 1552 —1740. Страницы истории империализма. — Уфа: Международная корпорация «Ватан», 1995. — С.55—56.
36. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. — СПб., 1973. Ч.1.
37. Башкирские шежере. — С.52.
38. Там же.
39. НА УНЦ РАН. Рукописный фонд. А — 213. Л.66—67.
40. Кулбахтин Н.М. Башкирские вожди Крестьянской войны 1773—1775 гг. Ч.1. — Уфа, 2005.
Асылгужин Р. |
